Лазутчик

Гофман Отто

— Если это отец молодого человека, то есть, вернее сказать, его дух, — заключил Питер, оправившись от мимолетного страха, — то я думаю, что, чем скорее я возвращу лодку ее владельцам, тем скорее он успокоится, а я и подавно: воевать с живыми я могу, с мертвецом же нет, благодарю!

Лишь только наш суеверный друг додумался до этого в высшей степени мудрого заключения, он поспешил привести в исполнение мнимое желание духа. Первым делом он нагнулся, желая выбросить за борт лежавшего возле него мертвеца, но едва он до него дотронулся,

как в третий раз послышался ему стон, на этот раз гораздо протяжнее, громче и болезненнее.

Теперь старый охотник был серьезно поражен. Он быстро отскочил от трупа убитого и с неприятным чувством вглядываясь в темноту, ожидая, что вот-вот предстанет перед ним грозное привидение.

Его загорелое лицо побелело, дрожь пробежала по всему телу, волосы на голове поднялись дыбом.

— Если ты дух умершего, — начал он, наконец, стараясь скрыть от самого себя дрожание своего голоса, — и тоскуешь по своим родственникам, то успокойся и замолчи. Я устрою все дело! — Едва промолвил он эти слова, как дух отвечал ему новыми вздохами и стонами, которые, казалось, выходили из каюты.

— Гм! — проговорил лазутчик, между тем как новая мысль мелькнула у него в голове. — Мне кажется, я разыграл настоящего дурака, приняв старого, больного индейца за дух седовласого белого. Это я уж лучше сохраню про себя, а то если в форте Дефианс узнают об этом промахе Питера-Дьявола, то я сделаюсь посмешищем на всю жизнь. Я загляну туда, и если там окажется живой человек, то мы сыграем в другую игру.

Говоря это, Питер осторожно приблизился к входу в каюту, которая была заперта широким бревном.

— Кто там? — тихо спросил он и принялся сбивать запор.

Несколько жалобных звуков и тихий шум внутри были единственным ответом. Этого было довольно, чтобы успокоить Питера; он был убежден, что дух, двигаясь, не мог производить шума.

В одно мгновение щеколда слетела с двери, одна рука лазутчика осторожно просунулась в отверстие, в другой он держал нож, приготовленный на случай внезапного нападения. Старый охотник тихо водил рукой туда и сюда, пока не дотронулся до какого-то мягкого предмета, похожего на вьющиеся волосы девушки. Питер вскочил словно пораженный молнией, выругал себя набитым дураком, затем поспешно просунул голову и плечи в узкое отверстие и вытащил оттуда не духа и не индейца, а Мабель Дункан, связанную по рукам и ногам и с заткнутым ртом.

— Нет! Представьте себе, это девушка! Да, она Мабель Дункан. Ура! И как я мог принять ваш нежный голос за голос привидения или индейца! — вскричал Питер, не помня себя от радости.

Он поспешил разрезать веревки, связывавшие Мабель, и освободить ее рот от втиснутого туда куска дерева.

— Да благословит вас Бог, Питер! Да благословит вас Бог! — были первые слова Мабели, когда она была в состоянии говорить. — Благодарение Богу за такое чудесное спасение! — прибавила она, опускаясь на колени, сложила руки и подняла к нёбу глаза, полные слез.

— Но где

мои друзья, Питер? — спросила она после минутного молчания. — Скажите, что с ними? Где они? Убиты или захвачены в плен? Что-нибудь да случилось с ними, иначе вы не были бы здесь одни.

— Ничуть не бывало, — отвечал лазутчик. — Они все на плоту, спаслись от красных чертей, и ни один из них не получил ни одной царапины. Я оставил их на плоту, сам же переплыл на остров, чтобы посмотреть, нельзя ли опять возвратить лодку, на которой мы бы так спокойно переплыли, озеро.

— Но где же теперь мои друзья? — допрашивала Мабель, все еще дрожа от волнения.

— Я уже сказал вам, что они на плоту, недалеко от того места, где мы высадились на этот остров.

— Так поспешите, Питер! Ради Бога скорее поспешим к ним и спасем их, если можно! — умоляла Мабель, в отчаянии ломая руки.

— Что хотите вы этим сказать, мисс? — спросил Питер. — Лодка теперь в наших руках, и потому ваши родные в полнейшей безопасности.

— Но вы не знаете, — живо возразила Мабель, — что часть индейцев на трех или четырех челноках отправились с целью захватить наших друзей.

— Черт возьми! — вскричал с беспокойством лазутчик и поспешил к рулю.

Лодка, покачиваясь на волнах, поплыла, увлекаемая слабым течением.

— Если у негодяев более одного человека, — начал он, — то будет другая страшная битва. Во всяком случае, — прибавил он, рассуждая сам с собой, — индейцы во время бури, спасшей нас от преследования, успели выстругать несколько челноков; при их многочисленности им, конечно, было трудно переправиться через озеро, в это время подоспели индейские лазутчики с нашей украденной лодкой, и они привязали к ней челноки сзади. Дело ясно как божий день!

— Слушайте! — прошептала Мабель, внезапно прерывая его размышления.

— А! — промолвил лазутчик в ту же самую секунду. — Выстрелы! Это ружья наших.

— Слышите ли вы также дьявольский крик наших врагов, — отвечала Мабель, опускаясь на колени и закрывая лицо руками. — О Боже, защити их! — молвила она голосом, полным скорби. — Ах, я боюсь, что уже поздно. Все погибли, все, все!

Питер Брасси, привыкший ко всему в продолжение своей исполненной опасностей жизни, не мешал плакать своей спутнице и направил лодку так, чтобы она плыла вдоль песчаного берега острова. Потом он позвал Мабель, прося помочь ему.

Девушка, очнувшись от тупого отчаяния, услышав просьбу лазутчика, покорно подошла к нему.

— О небо, сжалься над нами! — вскричала она, снова услыша доносившийся по ветру, отвратительный вой дикарей вместе с громом выстрелов, которому вторил еще более ужасный крик краснокожих, оставшихся на острове.

Эти последние, услыхав голоса лазутчика и Мабели, догадались, что с воином, поставленным сторожить, что-то случилось; им показалось очень подозрительным его молчание даже и тогда, когда до них ясно доносились голоса их врагов.