Лебединая песнь. Последняя война
Шрифт:
— Тринадцать, четырнадцать тысяч. Это действительно город.
— Слава Богу! Они, должно быть, починили свою электростанцию! Сегодня вечером у нас будет горячая пища! Слава Богу!
Он начал толкать тачку с появившейся вновь силой, будто на его пятках выросли крылышки. Свон следовала за ним, неся ивовый прутик и маленькую сумку, а Леона коленями стискивала бока Мула, чтобы он шел вперед. Мул слушался ее без колебаний, он был рад снова служить кому-то. Где-то сзади маленький терьер нюхал воздух и тихо рычал, но тем
Мерцание молний проскальзывало в облаках, накрывших Матисон, и ветер приносил раскаты грома. Они оставили ферму Джаспинов рано утром и целый день шли по узкому шоссе. Джош пытался надеть на Мула седло и уздечку, но хотя конь вел себя покорно, Джош не мог надеть эту чертову штуковину. Седло упорно сползало, и он никак не мог сообразить, как на все это одевается уздечка. Каждый раз когда Мул только начинал ворчать Джош отпрыгивал назад, ожидая, что животное встанет на дыбы, и наконец бросил эту затею. Однако конь принял вес Леоны без жалоб; несколько миль он нес также и Свон. Конь, казалось, был очень доволен, что последовал за Свон, он был почти как щенок. Иногда из темноты доносился лай терьера, который давал им знать, что он еще рядом с ними.
Сердце Джоша заколотилось. Это был почти самый замечательный свет, который он когда-либо видел, следующий после тот знаменательного света, который он видел из подвала.
О Господи! — подумал он. Горячая пища, теплое место для сна, и — победа из побед! — возможно, даже настоящий туалет!
Гроза приближалась, но ему было все равно. Этой ночью они будут отдыхать в роскоши!
Джош повернул лицо к Свон и Леоне.
— Господи, мы идем обратно к цивилизации!
Он издал такой громкий возглас, что даже ветер смутился, а Мул подпрыгнул.
Но улыбка словно замерзла на лице Леоны. Постепенно начинала исчезать. Ее пальцы замотались в черной гриве Мула. Она вовсе не была уверена в том, что они видят, совсем не была уверена. Это световой трюк, подумала она. Трюк со светом. Да. Точно. Вот и все. И еще Леоне показалось, что она увидела череп на месте лица Джоша. Но это произошло слишком быстро — быстрее, чем она успела моргнуть.
Она уставилась на затылок Свон. О Господи, подумала Леона, что я буду делать, если лицо ребенка окажется таким же?
Ей потребовалось некоторое время, чтобы собрать свое мужество, и затем она сказала: — Свон? — тонким, испуганным голосом.
Свон оглянулась.
— Мэм?
Леона затаила дыхание.
— Да, мэм? — повторила Свон.
Леона заставила себя улыбнуться.
— Ох…
Так, ничего, — сказала она, и пожала плечами.
Видения черепа на лице Свон не было.
— Я…
Только хотела увидеть твое лицо, — сказала ей Леона.
— Мое лицо? Зачем?
— О, я только думала…
Каким прелестным было твое лицо. — Она запнулась, поняв свою ошибку. — Я имею в виду, каким оно должно
Свон не ответила, она вспомнила тот ужас, когда увидела себя в зеркале в ванной комнате.
— Я не думаю, что мое лицо когда-либо заживет, — сказала она откровенно. Неожиданная ужасная мысль осенила ее.
— Уж не боитесь ли вы…
Она замолчала, не в состоянии выговорить это. Затем сказала:
— Вы не считаете…
Что я спугну жителей Матисона, да?
— Конечно, нет! Никогда бы о таком и подумать не могла!
Такая мысль действительно не приходила раньше в голову Леоне, но теперь она подумала, что увидев Джоша и Свон, жители города съежились бы от страха.
— Твоя кожа скоро заживет, — подтвердила Леона. — Кроме того, это всего лишь внешнее лицо.
— Мое внешнее лицо?
— Да. Каждый имеет два лица, детка — внешнее и внутреннее. Внешнее — такое, каким его видит мир, а внутреннее — то, как ты действительно выглядишь, настоящее лицо. Если можно было бы стряхнуть внешнее лицо, то мир бы увидел, каков человек на самом деле.
— Стряхнуть? А как?
Леона улыбнулась.
— Ну, Господь пока не придумал способ сделать это. Но еще придумает. Иногда все же можно увидеть реальное лицо человека, но только на секунду или две: если ты посмотришь довольно близко и пристально, тогда глаза разглядят внутреннее лицо, и возможно не очень-то и отличающееся от внешней приклеенной маски.
Она кивнула, глядя вперед на огни Матисона.
— Ох, я встречала довольно красивых людей, у которых были ужасные, уродливые внутренние лица. И я встречала некоторых мирных деревенских жите — лей с уродливыми зубами и большими носами, но с небесным светом в глазах, и знаю, что если можно было бы видеть их внутренние лица, то красота их заставляла бы падать на колени. И я считаю, что примерно такое же и твое внутреннее лицо. И Джоша тоже. И так ли уж важно, каково твое внешнее лицо?
Свон несколько мгновений колебалась.
— Я бы хотела верить этому.
— Тогда просто прими это за правду, — сказала Леона, и Свон успокоилась. Свет манил
их вперед. Шоссе взобралось еще на один холм, затем, плавно изгибаясь, стало спускаться к городу. Молния сверкнула на горизонте. Мул под Леоной фыркнул и заржал.
Свон услышала нервную ноту в лошадином ржании. Мул возбужден, потому что скоро мы придем к людям, подумала она. Но нет, нет — это не было звуком возбуждения; Свон почувствовала в нем отвращение. Она начала перенимать нервозность коня, чувствовать себя беспокойно, будто шла спокойно через широкое золотое поле, а фермер в красной кепке прокричал ей: «Эй, маленькая девочка, берегись, в этих зарослях гадюки!»