Лечение водой
Шрифт:
Дома так посвежели от вчерашнего дождя; кое-где на белизне стен обозначились темно-зеленые разводы – как втершаяся трава, – а клены потаенно прикрывали их нависанием и глубиной лабиринтов.
На домах – ровные солнечные квадраты, в ряд, между первыми и вторыми этажами, протяженные по всей улице и такие четкие, – они казались намалеванными желтой краской. И клены, будучи рядом, никогда не отражались в них тенями. Только раз в одном квадрате что-то чиркнуло. Муха?.. Нет…
Денис чувствовал, как недавнее раздражение и беспокойство в нем странно отступают – против воли. Только минуту назад он опять хотел пробовать дозвониться Переверзину, катить бочку,
Банк в трех кварталах отсюда… Денису нужен был обменник, еще он хотел высмотреть букмекерскую контору. Разумеется, в этот раз он отправил ставки в привычную московскую. Но потом, даже если быстро отсюда съедет… а что, может, здесь окажется и повыгоднее. Он сам себе усмехнулся: в области всегда отыщется теплое местечко, область этим славится. Впрочем, надо сохранять осторожность: ведь год назад он выиграл на футболе «больше, чем рассчитывали букмекеры»… и в результате его кинули, просто заблокировали аккаунт. Но теперь все это вспоминалось с азартным смехом – до чего же нескучно, а!
После того случая Гамсонов сменил несколько сайтов для ставок, пока не устоялся на двух. Но все равно это только за последний год… но Денис считал их уже какой-то твердой основой для себя – ведь с телефонами все гораздо изменчивее. Даже самый современный ай-фон, Гамсонов, если ему нравился, оставлял себе хорошо если на два месяца.
Проходя по одной из улиц, он увидел возле скамейки валявшуюся поломанную раму детского велосипеда. Она была сплющена и согнута, но выглядела такой чистой и даже новенькой – как блестела. И красная краска нисколько не облупилась – даже в сильно деформированных местах. Интересно, сколько времени лежит эта рама… день-два или несколько месяцев – такое возможно? И почему-то казалось, ее еще долго никто не уберет отсюда – из тех, кто сядет на скамейку или будет проходить мимо…
Но есть ли вообще здесь на улицах кто-нибудь?..
Да, Гамсонов уже встретил по дороге двух-трех человек.
II
– Ты мне бы еще в ментуре квартиру снял, – Денис размашисто вышагивал вдоль сияющих трамвайных путей.
– Чего?
– А-га-га… в одном отсеке менты сидят, в другой я – со всеми КПК и наваром. А действительно, сложно догадаться – какой лошок пойдет ныкаться в самую ментовку.
– Подожди… – озадаченный голос Переверзина… пропал в динамике на секунду. – Ты о чем вообще? Ты о…
– Какой ты догадливый. Я о твоей Полетаевой или как ее там.
– Э-э-э… – Переверзин остановился. – Подожди, а-а…
– Мэ-мэ, ты мне там не мекай, как овца.
– Но Денис… подожди, а что она такое сделала-то?
– Она? Она ничё не сделала, – ответил Гамсонов.
– Но тогда…
Пауза.
«Похоже, он действительно не понимает», – подумал Гамсонов.
– Я тебе говорю, что она… она… – Гамсонов выделил это слово. – Ничё не сделала…
– Ну Денис… ты мне можешь объяснить?
– Ну-Дени-и-ис. Ты что там изнываешь, как барышня? Одна уже изнывает от любопытства, чем я таким занимаюсь.
– Ты о ком?
– О ком, о ком, почему ты не сказал, что там еще дочка есть?
– A-а… у этой женщины? А что тут такого? Я ее не знаю, – удивленно ответил Переверзин.
– Ты не знаешь дочь своей родственницы?
– Это дальняя родственница.
Гамсонов бросил трубку и сбрасывал весь следующий час.
Но на самом деле, он был очень воодушевлен
Ага, и вот уже пришел! Будто запрыгнул в нужное место!
Выйдя из метро, он ни разу не перепутал сторону, в которую идти. Задворки прачечной, затем далекий склад на Андроновском шоссе – Гамсонов заехал за партией сим-карт с серебряными номерами, чтобы как всегда перепродать на форумах.
Один раз он понял, как надо идти, еще не выйдя из метро, а заметив правильную ниточку дороги, когда поезд по «наземке» пересекал Москву-реку. Он увидел правильную дорогу из окна!
«Как странно, что со мной такое!»
Но на реке он оказался уже после полудня, а сначала надо было купить один раскуроченный ай-фон – вчера он как раз договорился об этом в чате.
– Ты Денис, да?.. – сказал парень, поднявшись по лестнице на уличный двор – от двери подвального офиса.
– Да.
– Послушай, я не понял вчерашнего окончания. Какая программа у тебя висла на ай-фоне?
– Да она глючная изначально. Если с виндой ее ставишь, она виснет и… – Гамсонов сделал характерный жест рукой. – Производители это уже просекли… она снята с производства уже просто. Они выложили информацию на сайте. И там можно обновление скачать. Обновление лучше, но это все же еще не то. Я теперь совсем другую запускаю.
– А… какую?.. Да я вообще в этих ай-фонах не секу, – тотчас стал как-то отнекиваться парень; не переставая улыбаться. Голос у него был звонкий и какой-то даже зудящий. – Ладно… – он потянулся в портфель и достал прозрачную пластмассовую коробочку, в которой лежал ай-фон. – Вот, собственно. Экран поврежден. Я пытался заменить. Мне сказали в ремонте, что это будет стоить десятку. Я спросил: а чё так много? Они мне сказали, что в Москве таких экранов еще нет, это совершенно новая модель. И его заказывать и везти черти откуда.
Гамсонов открыл коробочку, вытащил коммуникатор. Передал коробочку парню, снял с ай-фона сенсорный экран. Светоотражатель, похожий на гладкий кусок фольги, ослепительно засиял на солнце. Не смотря на то, что был запятнан и даже в каких-то грязных волокнах.
За ним – еще несколько экранных слоев, – как блокнотные листики.
– Слушай… надеюсь, не запутал тебя, когда сказал, что жду возле памятника? – спросил парень. – Это же просто кусок олова… никто и не знает, что он тут стоит, но мы называем это памятником…