Лечить или любить?
Шрифт:
Ура, ура, — радовалась я, догадавшись, откуда ноги растут у тихого взаимопонимания матери и сына-подростка. Некрасивая приемщица химчистки, оказывается, счастлива в личной жизни, а Ленька имеет умного и ненавязчивого советчика по жизни в лице таджика Фарида.
— Умница Фарид! А у вас с ним как… серьезно?
— У Фарида в Таджикистане семья, — спокойно сказала женщина. — Он ее не бросит никогда, им есть нечего будет. Он мне с самого начала сказал: так и так, если ты не против, станем с тобой жить. Я денег сколько надо буду давать, по хозяйству буду тебе помогать и то, что нам обоим надо…. ну, вы понимаете… Блуд по случаю, без приязни, по пьянке — оно же хуже, так?! — почти
Я согласно закивала и задала ей следующий вопрос:
— Вы верующая?
— Да, я в церковь хожу, — с достоинством ответила женщина. — И Ленька бывает, со мной. Крещеный он, не противится…
— А Фарид?…
— Фарид — мусульманин, в мечеть-то ходить у него времени нет, раз только или два в год… Но так, что нужно, все соблюдает. Когда у нас праздник, Пасха там или что, мы еду готовим, когда у него — он. Любит это дело. Едим вместе, конечно, — улыбнулась женщина. — Его друзья, бывает, на праздник придут, два-три человека, Ленькины приятели тоже, они же голодные всегда, а Фарид лучше меня готовит, пирожки их особенно, прямо во рту тают… Ему нравится очень, что мы — верующие, в церковь ходим. Говорит: достойные люди всегда веру своих предков соблюдают…
Поистине, эклектика XXI века! — подумала я, но, конечно, промолчала.
Впоследствии я выслушала еще несколько похожих историй. Не слишком молодые (но и не старые!) среднеазиатские гастарбайтеры, оказавшись вдали от родных мест и семейного тепла, с трудом привыкают к коммунальному бытию соплеменников. Тяжелый физический труд, трехъярусные нары в вагончиках, случайные связи с дешевыми проститутками, быстро появляющееся в среде молодых людей пьянство и отсутствие хоть каких-то развлечений — все это выматывает, загоняет в депрессию… Но на родине совсем нет работы, и на питерский заработок сорокалетнего мужчины в Таджикистане (Узбекистане и т. д.) живут семь-десять человек его родни…
Женщин они выбирают обычно «простых», почти всегда с ребенком. Держатся предельно откровенно. Живут «по договору». Никто не загадывает, что будет дальше. В воспитание детей вмешиваются по минимуму, но никогда не позволяют подросткам обижать матерей. И сами держатся уважительно, произнося слова «твоя Мать» с отчетливой прописной буквы, что, конечно же, имеет соответствующее воспитательное значение.
И женщин можно понять — немолодые, без образования, на-тяжелой работе (надо кормить ребенка или детей), годами без малейшей поддержки, отчаявшиеся получить простое женское счастье… И вдруг — передышка: трезвый, спокойный, нетребовательный в быту мужчина, поможет по хозяйству, принесет в семью какие-то небольшие, но верные деньги, охотно сходит вместе с женщиной в ближайший кинотеатр, охранит от хамства подрастающего сыночка, приласкает в постели…
Что ждет эти своеобразные семьи в будущем?
Глава 32
Любить своего ребенка
— Я пришла без ребенка, потому что у него все в порядке, — сказала женщина и замолчала, сложив руки на коленях и глядя ку-да-то внутрь себя.
Я попыталась ей помочь:
— Но поскольку вы пришли в детскую поликлинику, а не обратились к взрослому психотерапевту, то, по всей видимости, все-таки…
— Да! — согласилась женщина и опять замолчала. Я решила дать ей время «созреть». — Мне стыдно сказать, — наконец призналась она.
— Да ладно… — я легкомысленно махнула рукой.
Ни на какие страшные прегрешения эта серьезная немолодая женщина явно не тянула. Может быть, разъярившись на что-то, съездила своему сыну-подростку по наглой морде? Или назвала его
— Видите ли, все дело в том, что я не люблю своего ребенка, — сказала женщина.
— А сколько ему лет?
— Двенадцать.
— Это ощущение возникло у вас только сейчас?
— Нет, я его никогда не любила.
Мне показалось, что она произносит это с удовольствием. С облегчением, по крайней мере.
— Мне кажется или?.. — тут же уточняю я.
— Нет, — спокойно подтверждает она. — Я действительно испытываю облегчение, сказав это вслух. Я никогда никому этого не говорила. С самого начала чувствовала себя какой-то… неполноценной, но таила внутри. Потом однажды не выдержала и призналась матери. Она всегда была самым близким для меня человеком, во всем меня поддерживала, всегда была на моей стороне, когда я родила Андрея, помогала мне стопроцентно. Без нее я не справилась бы… Услышав мое признание, мать отвернулась от меня, назвала «кукушкой» с холодным сердцем. С тех пор у нас отношения почти формальные, а Андрея она всячески балует и кудахчет над ним так, словно он — несчастная страдающая сиротка, этакий Оливер Твист. Не могу передать, как меня это раздражает. Но при этом умом я понимаю, что она права: ведь ребенка должен кто-то любить…
— Расскажите мне подробнее о своей семье.
Женщина по имени Регина называет свою жизнь благополучной. Родилась в семье служащих, была единственным ребенком, которого все любили. Получила высшее образование, сразу и по своему желанию была ориентирована на карьеру. Делала ее успешно. Вышла замуж за сослуживца. Прожили вместе три года. Развелись без скандалов, остались хорошими знакомыми. Детей в браке не было.
В общем-то, Регина всегда знала, что дети (или по крайней мере один ребенок) у женщины должны быть. Не помнит, чтобы эту мысль ей кто-то навязывал. Когда перевалило за тридцать, она воспринимала как должное нараставшее на нее давление родных и подруг. Умер отец, и на похоронах убитая горем мать позволила себе упрек: «Ушел и так и не увидел внуков, о которых мечтал…» Отец никогда не делился подобными мыслями с Региной, он вообще был человеком немногословным. Регина ощутила режущее чувство вины.
Спустя полгода в почти случайном для Регины романе вдруг наступила беременность. Что делать? За советом женщина обратилась не к мужчине, а к матери. Мать высказалась однозначно:
— Не пьяница? Не безумец? Тогда, конечно, — рожай! Чего еще ждать? Пока я на ногах, ребенка поднимем.
Регина недолго подумала и согласилась. Вроде бы все было как надо: во время беременности соблюдала все советы врачей, правильно питалась и ходила в бассейн. Легко родила здорового мальчика.
Друзья и подруги радостной толпой встречали из роддома. От фирмы подарили чудо-коляску. Бабушка взяла на руки новорожденного Андрюшу и заплакала светлыми слезами.
— Понимаете, все говорят про какой-то материнский инстинкт. Так вот, он у меня так и не включился. Я делала все, что положено делать с младенцем, но ничего не чувствовала. Хорошо, что моя мама могла с ним сюсюкать, ласкать его. Иначе — я читала в Интернете — у него были бы какие-то необратимые изменения. А так он совершенно нормальный. Я кормила его до года. Моя подруга неделю плакала, отлучив дочку от уже пустой груди: «как мне этого не хватает!» А мне терапевт сказал: да хватит, пожалуй. Я тут же уехала на два дня к тете, а мама стала кормить его из бутылочки. Вернулась, забыла про грудь… Я чудовище?