Лед чистой воды
Шрифт:
– А-а-а! Ну, понятно! – протянула тетя Света и замолчала надолго.
Брызги холодной воды уже намочили блузку Аськи, и она поежилась от неприятного ощущения. Девушка не поняла, почему тетя Света замолчала, но нарушать молчания не стала. Просто сидела рядом, чувствуя тепло ее руки на своем плече.
– Ты что думаешь дальше делать? – наконец спросила мать Сашки.
– Не знаю. Репетиторам платить нужно. Денег у меня нет. На работу нужно устраиваться.
– Но ведь ты учишься! Когда работать-то?
Аська пожала плечами. Действительно, бросать колледж сейчас никак нельзя, последний
– Родители знают, где ты? – поинтересовалась Светлана.
– Да. Конечно, знают. Я ведь не скрывала, куда пошла. – Аська закрыла лицо руками. Внезапная догадка поразила ее. Она не нужна здесь! Тетя Света хорошо к ней относится, но за те полтора года, что она встречается с Сашей, ни разу не заходил разговор о том, чтобы познакомиться с ее родителями. То есть Саша одно время был частым гостем в их доме, но в последнее время он старался не появляться в нем. Объяснял он это просто. Мол, отчим Аськи на него давит, да и мама ее тоже не особенно рада его видеть. Действительно, вечерами мама и отчим иногда и устраивали, как они сами это называли, разбор полетов, в результате которого получалось, что Саша не прошел какой-то тест. Аська не старалась вникать в то, что они под этим подразумевают. Любое упоминание о нем, особенно в последнее время, вызывало у Аськи откровенную агрессию, уверенность в том, что и мама, и отчим постоянно настраивают ее против любимого. Теперь она столкнулась с совершенно иной ситуацией. Вроде тетя Света и относится к ней с пониманием, но вот Саша…
– Не переживай! С Сашкой у вас ведь все нормально? Поживешь пока у нас. Подготовимся. Осенью свадьбу сыграем. Я к тебе уже давно привыкла. Да и ты ко мне, надеюсь, тоже. Будете жить, как все. Я ведь со своим иродом живу, и ничего! – пыталась убедить Аську женщина.
Девушка согласилась, но, увы, дальше было только хуже. В оставшиеся до Нового года дни Саша постоянно куда-то исчезал. Говорил то о необходимости встретиться с друзьями, то его вызывали на работу, и возвращался он всегда поздно. Поначалу Аська развлекала себя тем, что просиживала целыми днями у телевизора, но вскоре голос подал Борисыч.
– Какого ты сидишь? Я прихожу с работы, а дома пожрать нечего! – взревел он как-то вечером.
Аська бросилась на кухню. Что приготовить на скорую руку, она не представляла. По ее мнению, положение вполне могла спасти яичница, но, когда она уже разбила пару яиц, вошел Борисыч.
– Я кукарекать не собираюсь! Борща хочу! Котлеты и пюре!
– Но я не умею варить борщ! – невольно воскликнула Аська.
– А мне плевать! Ты живешь у меня в доме, изволь отрабатывать! – не унимался Борисыч.
Его раскрасневшееся лицо явственно свидетельствовало о том, что он уже принял изрядную дозу и теперь попросту куражился. До возвращения с работы тети Светы оставалось по меньшей мере два часа. Аська окончательно растерялась. Сдерживая слезы, она принялась за готовку. Хорошо было жить с отчимом, подумала Аська. Появившись в их доме, он мигом вытеснил с кухни маму и взял на себя всю готовку. Правда, после его упражнений кухню приходилось основательно отмывать, зато готовил он отменно. Пытаясь припомнить, что и как он делал, Аська даже не заметила,
– Ни хрена ты, девка, не умеешь! Как жить собираешься? За мамкину юбку, что ль, держаться до старости? Смотрю я на тебя и удивляюсь, что только Сашка в тебе нашел? Ну, спите вы вместе, как только мы за порог, но жениться на тебе ему не стоит. Балуете втихаря, и ладно. Он себе лучше найдет. Чистую! Видать, и родители у тебя такие! Блудуют почем зря!
От неожиданности Аська даже нож уронила. Резко обернулась к обидчику.
– Ну, чё взъерепенилась? Правда глаза колет? Может, ты и со мной пошалишь? А?
Борисыч пьяно ухмыльнулся. Не обращая внимания на взбешенную Аську, встал, больно схватив за руку, развернул и звонко шлепнул по обтянутому джинсами заду.
– Давай шевелись! Скоро Санька с работы заявится, а у тебя ни черта не готово!
Борисыч, что-то насвистывая, ушел в свою спальню, вскоре оттуда донесся богатырский храп. Аська, едва сдерживая слезы, осталась на кухне.
Накануне Нового года, утром тридцать первого, тетя Света зашла в комнату, отведенную Аське. Что бы она ни говорила по поводу ожидаемой свадьбы, но все равно строго следила, чтобы Аська и Саша спали врозь.
– Проснулась, Асенька? Замечательно! Ты что собираешься сегодня делать?
– Наверное, вам помогать! – отозвалась девушка, натягивая одеяло повыше. Дома она не привыкла надевать ночнушку, а тетя Света могла щеголять в ней по выходным едва ли не до обеда.
– Послушай, деточка, ты бы к родителям своим сходила. Не хорошо это, тащить в Новый год старые обиды. Пойди помирись. Глядишь, и утрясется все. Мать ведь своему ребенку зла не пожелает. Или у тебя с отчимом проблемы?
– Да какие у меня с ним могут быть проблемы? – удивилась девушка.
– Да такие! Может, он пристает к тебе или там руки распускает? Сашка говорил, что он у тебя, похоже, бабник еще тот! Ни одной юбки не пропускает!
– Я, честно говоря, не замечала. Вообще он влюблен в маму и, кажется, вокруг никого не видит.
– Ну мало ли! Видела я его. Глаз горит! Сам как на пружинах. Сколько ему лет?
– За пятьдесят уже. А что?
– Странно. Вон мой ирод только сорок пять исполнилось, а ни рыба ни мясо! Ладно, вставай давай, а то мои мужики тоже скоро поднимутся. Начнут ложками греметь.
Когда женщина вышла, Аська вскочила с постели. Да, в каждом доме свои порядки. Мама, наверное, уже завтракает, как обычно в нерабочий день, в постели. Отчим любит ее побаловать. Наверняка и сегодня вскочил спозаранку, что-то сотворил изысканное и теперь сидит рядом с ней и, как зачарованный, смотрит, как она ест…
Тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения, Аська накинула на плечи халатик и направилась в ванную. Однажды ей самой пришлось участвовать в такой трапезе. Отчим сам принес ей завтрак. Аська тогда температурила и с самого утра, заглянув в спальню мамы и обнаружив, что отчима нет в постели, быстро юркнула под одеяло. Не успели они начать шептаться о своем, о девичьем, как Владимир открыл дверь. Остановился на пороге. Посмотрел с улыбкой на это безобразие и только сказал: