Лед и фраки. Записка Анке

Шпанов Николай Николаевич

— Когда вы приняли эту галиматью, Вебстер?

— Десять минут тому назад, сэр.

— И дали квитанцию?

— А как же, сэр.

— На этот раз ваша аккуратность заслуживает только порицания.

— То есть, сэр?

— Лучше было бы, если бы мы этого радио не получали.

Вебстер почесал затылок. Билькинс задумчиво вертел депешу.

— Видите ли, Вебстер, угольные аппетиты Зуля интересуют меня сейчас не слишком, и мне совершенно наплевать на намерения тех почтеннейших геологов, которых везет сюда Йельсон. Если по пути он их всех угробит, я не буду особенно горевать. Но теперь уже я не могу не сделать

всего возможного, чтобы облегчить Йельсону путь и посадку. Достаточно того, что сам старина Йельсон летит сюда к нам — это искупает половину всех неприятностей. А вот вам, Вебстер, это лишний укор — мы не знали о том, что Йельсон уже настолько поправился, что даже летает. Все это, наверно, сообщалось по радио, а вы прозевали. А вы ведь, наверно, знаете, что Йельсон мой лучший приятель и спутник во всех прежних походах.

— Не везет мне сегодня, сэр, — сокрушенно пробурчал Вебстер.

Ну ладно, не огорчайтесь! Попробуйте связаться с Вашингтоном и получить самую точную информацию о том, когда, какие и в какую именно часть Арктики отправились с континентов или собираются отправиться экспедиции. Я уверен, что об этой телеграмме государственного департамента знает уже весь мир и скоро по нашим следам устремится целая вереница всяких авантюристов. Они, небось, вообразят, что мы уже открыли здесь целый Уэльс с готовым кардифом ^{Высоко ценившийся в то время как пароходное топливо сорт уэльского(кардифского) угля, отличающийся легкой горючестью и отличными теплотворными показателями (Здесь и далее прим. изд.).}. Только хватай.

— О каком Уэльсе вы говорите, мистер Билькинс? — раздался за спиной капитана голос Зуля.

— Все из–за вас, милейший доцент. Целая каша. Придется вам теперь посидеть взаперти в лодке.

— Что вы хотите сказать, капитан? — суховато спросил Зуль.

— Не больше, чем уже сказал, мистер Зуль. Вы еще только собрались по секрету от всего света ставить столбы на островах, которых, может быть, и не существует, и извлекать из их недр уголь, которого, вероятно, природа не удосужилась создать, а Уолл–стрит, кажется, уже выпустил акции полярной угольной компании. Ну, и, конечно, не норвежской, а американской.

Зуль на минуту изменился в лице. Глаза его заблестели незнакомым Билькинсу молодым и злым блеском. Но сейчас же доцент взял себя в руки и как всегда спокойно принялся пощипывать бороду.

— Тут какое–то недоразумение, мистер Билькинс, его надо выяснить, — медленно произнес Зуль.

— Ну, что ж тут выяснять, доцент. Вот вам радиограмма. Прочтите ее, и все станет ясно.

Зуль быстро пробежал радио и спокойно вернул его Билькинсу. Деланно равнодушно он сказал:

— Мне ничего не остается, как подчиниться и самому подвергнуть себя домашнему аресту.

С этими словами он медленно пошел к лодке. Билькинс с сердцем плюнул и выругался:

— Черт их матери в бок! Они готовы из–за лишней тонны паршивого угля испортить человеку настроение на целый день. Мне искренне жаль старика, но ничего не поделаешь, придется урезать практическую сторону его любви к старому седому отцу Норду. Иначе мне самому не удастся больше получить ни одного доллара ни на одну экспедицию.

11.

ДОЛЛАРЫ ЗУЛЯ

Гудели

моторы и заунывно выла динамо. Снова дрожали перед вахтенным начальником стрелки приборов и лаг отсчитывал милю за милей. В освещенном отсеке центрального поста прохаживался вахтенный штурман. Склонившись над штурвалами, сидели рулевые. В корме, в главном машинном отделении, как всегда, хлопотали вахтенные механики. Кто не возился с машинами, тот был занят каким–нибудь мелким ремонтом у верстака, приделанного тут же к стальной переборке. Но светло было только в этих отделениях. И только в них шла жизнь и работа. Все остальные помещения лодки были погружены во мрак. Экипаж, утомленный непривычно большой порцией воздуха, полученной на льду, и возней с двумя убитыми медведями, спал. Не слышно было даже обычных выкриков. Никто не ворочался на своих тесных жестких койках.

В кормовом кубрике было тоже тихо и темно. Слышалось только мерное посапывание нескольких человек. Не спал лишь один. Он ворочался с боку на бок и что–то потихоньку ворчал. Наконец, он встал и, обернув обрывком бумаги лампочку, выключил свет. Мутное желтое пятно выхватило из мрака кусок стола и на нем крепкие короткие пальцы. Над пальцами, быстро перебиравшими листки записной книжки, нависала короткая борода с проседью. Это был Зуль.

Справляясь время от времени с записной книжкой, Зуль писал. Он перечеркивал написанное и снова быстро нанизывал на линейки мелкие аккуратные буковки. Обычная выдержка изменила доценту. Мысли его потеряли ясность. Слова выливались на бумагу вовсе не такими и не в том порядке, как ему хотелось. Между тем нужно было торопиться. Зуль хотел составить и зашифровать радиограмму раньше, чем проснется следующая вахта. Так, чтобы никто не видел.

Вдруг Зуль вздрогнул. Издалека, с самого низа лодки, где помещалась радиорубка Вебстера, донесся слабый треск будильника. Сквозь щель неплотно прикрытой двери резанул темноту острый луч света.

Зуль насторожился. Поспешно собрал свое писание, потушил лампу и, неслышно шагая, в темноте пробрался к радиорубке. Так же неслышно он вошел в нее и, плотно прикрыв дверь, повернул ключ в замке.

Вебстер сидел уже с наушниками на голове и ничего не слышал. Зуль тихонько тронул его за плечо. Радист вздрогнул от неожиданности, резко повернулся к вошедшему. Зуль приложил палец к губам. Нагнувшись к самому уху Вебстера, он сам сдвинул его наушники и прошептал:

— Какая сумма вам нужна для того, чтобы больше никогда не спускаться под воду?

Вебстер не понял. Зуль пояснил:

— Я хочу знать, какую сумму вы считаете необходимым иметь на своем текущем счету в любом из банков мира для того, чтобы раз навсегда покончить со службой и жить совершенно спокойно?

— А какое вам дело, мистер Зуль, до моего покоя?

— Сейчас узнаете. Сперва ответьте на вопрос.

— Я никогда не занимался…

— Тсс, говорите тише.

— Я говорю, что никогда не занимался такими подсчетами, но думаю, что, имея десять тысяч долларов в надежном месте, мог бы позволить себе удовольствие не болтаться в подобные предприятия. Лавка радиопринадлежностей куда более спокойное место.

— Это много, я думаю, что за пять тысяч долларов вы можете открыть прекрасное дело. А мне нужна от вас небольшая услуга.

— От размеров услуги, мистер Зуль, по–видимому, зависят и размеры лавки? Так я вас понял?

— Совершенно верно, мистер Вебстер!