Лёд и пламень
Шрифт:
— Мам-Ефа — уфеный. Маруся… — великан на секунду замешкался, подбирая подходящие слова. — Маруфя — хорофый челофека! Уф…
— Да ну тебя… Ой! Уф, смотри!
И девочка указала на один из торосов, находящийся в сотне метров от хижины. Из-за вздыбленных льдин там появился белый медведь. А за ним — еще один. И еще.
— Глупый медфеть прифодить друфей, — сразу набычился Уф. — Маруфя, пора ходить. Уф, уф… Быфтро ходить. Много медфеть. Не хорофо. Не нрафится!
Маруся оглянулась на линзу. Ей почему-то очень не хотелось идти
— Может, попробуем их прогнать? — кивнув на зверей, спросила она у ёхху.
— Неа, надо ходить! Уф… Моя проферять, — и Уф первым полез в призрачный портал, опасливо выставив вперед руку.
Марусе на мгновение стало страшно — а вдруг ее друг сейчас исчезнет, пропадет и она снова останется одна? Одна среди этих проклятых «умок», желающих сделать из нее комплексный обед!
— Стой, подожди меня! — закричала девочка и едва ли ли не рыбкой нырнула в линзу перехода следом за ёхху.
Небо в том месте, куда попали Маруся с Уфом, было почти такое же голубое и высокое, как в Арктике. А вот местность вокруг отличалась, причем сильно.
Куда ни посмотри, везде девочка видела одно и тоже — грязно-желтый песок и бурые камни. Ни построек, ни дорог, ни людей. Кое-где из песка торчали чахлые кусты, лишенные листьев. Горизонт терялся в пыльной дымке. Воздух струился, причудливо искажая очертания камней и кустов. То и дело вдали возникали причудливые миражи. Маруся где-то слышала, что в пустынях это обычное дело. Путешественники видят дворцы, озера, пальмы, устремляются туда — и ничего не находят. Здешние миражи выглядели иначе: просто серебристые овалы или полосы.
Было очень жарко — как в сауне. Сухой ветер горячил кожу, нес волнами тончайшую пыль, от которой у Маруси тут же начали слезиться глаза.
Линза, мигнув на прощание, растаяла без следа.
— Вот и все. Надеюсь, мы не на Марсе, — пробормотала ошарашенная Маруся.
— Не, моя фнать — Марф далеко, — убежденно сказал Уф и потыкал пальцем куда-то вдаль. — Туда ходить. Уф, уф… Тама пупырь. Моя глядеть, Маруфя глядеть.
— Пупырь?
— Аха. Фот такой… — и Уф изобразил рукой волнообразное движение.
«Наверное, холм или гора», — решила Маруся и следом за ёхху пошла по шуршащему песку.
Они прошли километр или около того. Если в Арктике Маруся чувствовала какой-то кураж, и настроение у нее было приподнятое, боевое, то тут, в пустыни, девочка скисла. Жара, скрипящий на зубах песок, унылый пейзаж вокруг — все это подействовало на нее как катализатор депрессии.
По пути им попалось сухое дерево, а у его подножия — могила. Невысокий пыльный холмик земли, рядом плоский желтый камень, установленный вертикально. На камне выцарапан крест и непонятные значки.
— Челофека
— И мне не нравится, — еле слышно прошептала Маруся сухими губами. Тоска вдруг перешла в отчаяние. «А вдруг я тоже умру вот тут, посреди этой раскаленной сковородки, засыпанной песком? — подумала девочка. — Умру, и от меня останется вот такой вот холмик. Холмик — а что еще? Что я вообще сделала в жизни? Гуляла, развлекалась, мотала нервы папе и учителям… Кроме них никто и не вспомнит, что была на свете такая Маруся Гумилева. Один только Уф поплачет обо мне. Он будет сидеть и рыдать. Бедный мохнатый чебурашка. Как же ему сейчас, наверное, жарко! Жарко, жарко… На солнце…»
— На солнце! — зазвучал у Маруси в ушах чей-то далекий голос.
— Что? — переспросила она.
— Моя молфять, — немедленно отозвался шагающий впереди Уф. — Моя думать.
— О чем?
— О жифни… Уф… Моя думать — ефли Уф умирать, фто офтафаться на земля?
«Это что, излучение какое-то? — испугалась Маруся. — Или на нас так повлияла могила? А, может быть, все дело в солнце?»
— На солнце! На солнце!! — тихий голосок надрывался, в нем явственно слышалось отчаяние. — Скорее!
— Уф, стой! — скомандовала Маруся. — Что-то не так. Ты слышишь? Кто-то кричит.
Ёхху остановился, затаил дыхание и смешно зашевелил оттопыренными ушами.
— Моя флыфать! — подтвердил он. — Крифать тфоя карман. Пофмотри.
— Карман? — удивилась Маруся. — Как может кричать карман?
И тут же у нее в голове звездочкой вспыхнула догадка: «Коммуникатор!».
Маруся нащупала плоский теплый корпус устройства, вытащила его, и крики усилился, стал отчетливым:
— Выставь меня на солнце! Скорее! Заряд батареи закончился, через одиннадцать секунд произойдет обесточивание! Фотоэлементы на тыльной стороне… Скорее!
«Что за бред? Разговаривающий коммуникатор?», — удивилась Маруся, но руки ее уже снимали защитный чехол и разворачивали устройство к солнцу.
— Десять, девять, восемь, семь, шесть… Скорее! Три, две… Зарядка пошла, — пискнул голосок и замолчал.
— Гофорить, — с опаской поглядывая на коммуникатор, сказал Уф. — Фелефный голоф. Под гора. Уф…
— Какой еще «фелефный голоф», — не поняла Маруся. — Причем тут «под гора»?
И тут до нее дошло: ёхху имеет в виду Исинку!
— Не может быть, — пробормотала Маруся и повернула коммуникатор экраном к себе. — Эй! — позвала она, радуясь, что никто, кроме Уфа, ее сейчас не видит. — Ты кто?
— Следует немедленно продолжить зарядку аккумуляторного устройства, в противном случае произойдет полная разрядка и…
— И что?
— И я погибну, Маруся. У данной модели коммуникатора недостаточно внутренней памяти, чтобы вместить мое интеллектуальное ядро полностью. Я могу существовать, только используя всю оперативную и виртуальную память.