Лёд моей души
Шрифт:
– Всё кончено… – тихо, но внятно прошептала она, точно повторяла мантру. – Я ничего и никого не боюсь. Я свободна.
Затем Аля с усилием заставила себя хорошенько умыться и тщательно почистить зубы. Холодная вода освежала, придавала сил и энергии. С ожесточением растерев лицо казённым полотенцем, Аля вышла из туалета и направилась в сторону своего купе, решив смотреть в глаза попутчику прямо и открыто, не стыдясь и не прячась, словно преступница в бегах.
Впрочем, ни прятаться, ни стыдиться не пришлось – мужчина встретил её появление приветливо,
– Сахар и лимон положите сами, по вкусу? Я не знаю, как вы любите, – попутчик чуть виновато пожал плечами, словно оправдываясь, а затем высыпал в свой стакан сахар из бумажного пакетика и принялся аккуратно болтать в чае ложечкой.
– Спасибо! – опомнилась Аля, несколько растерявшаяся поначалу от такого внезапного напора радушия. – Вообще-то не стоило беспокоиться… я бы и сама могла принести.
– Да мне это нетрудно, – крайне любезно отмахнулся тот, а затем пальчиком – этак деликатно, ненавязчиво и аккуратно – переместил на её сторону стола пластиковый контейнер.
Аля недоумевающе приподняла брови.
– Фаршированные блинчики, – пояснил попутчик. – Угощайтесь.
– Ну что вы! – Але стало совсем неловко. – Я схожу к проводнице и куплю у неё что-нибудь к чаю.
– К чему эти сложности? Блинов на всех хватит.
Аля едва сдержалась, чтобы не поморщиться с досадой. Ну что ещё за навязчивое хлебосольство? Она не привыкла есть пищу, приготовленную неизвестно кем, неизвестно какими руками…
– Вы не беспокойтесь, – словно прочитав её мысли, мужчина обезоруживающе улыбнулся. – Это я в кафе взял перед самым отправлением. Всё свежее, не отравитесь! Ну в самом деле, не выбрасывать же… мы в полдень уже в Москве будем.
– Домой возьмите, пообедаете, – буркнула Аля, чувствуя себя всё более и более неуютно. Да он никак к ней клеиться собрался? Хотя сомнительно, что она сейчас способна пленить хоть кого-нибудь своим восхитительным фингалом под глазом. Но кто их, мужиков, разберёт?
– Дома жена встретит разносолами, – он снова улыбнулся. – Ляля у меня хозяюшка, руки золотые.
И столько неприкрытой нежности по отношению к супруге, столько тепла и любви было в этих словах, что Аля моментально устыдилась, обругала себя дурой и послушно подвинула блины к себе поближе. Он вообще женат! А она-то навоображала себе…
– Вы в Москве живёте? – поинтересовалась Аля, откусывая от блинчика. Оказывается, она и впрямь безумно проголодалась…
Попутчик кивнул, прихлёбывая чай:
– А вы?
– В гости еду, – сообщила она, с отменным аппетитом расправляясь со своим, действительно вкусным, блином.
– Первый раз в столицу?
– Нет, я уже приезжала раньше… Правда, очень давно. Ещё в студенчестве, – призналась она, принимаясь за второй блин.
– Москва очень изменилась за последние несколько лет, – заметил он. – Думаю, вы её не узнаете… Я обычно ненадолго уезжаю, но всякий раз после возвращения мне нужно время, чтобы заново привыкнуть к родному
– Часто приходится уезжать? – из вежливости спросила Аля, чтобы поддержать разговор.
– Профессия такая… – и попутчик столь красноречиво покосился на неё, ожидая соответствующих вопросов, что Але ничего не оставалось делать, кроме как и дальше изображать преувеличенный интерес.
– А кем вы работаете?
Он зарделся как девица на выданье.
– Вообще-то я бард. Автор-исполнитель собственных песен, – пояснил он на всякий случай и с плохо скрываемой гордостью кивнул куда-то вверх.
Она послушно задрала подбородок, следуя взглядом за его жестом, и обнаружила на верхней полке упакованную в чехол гитару, не замеченную ею прежде.
– О, как это… любопытно, – машинально выговорила Аля, отчаянно лицемеря.
– Я выступаю под сценическим псевдонимом Митяй Воздушный. Возможно, вы слышали мои песни на радио или где-нибудь ещё? – глаза попутчика заблестели под стёклами очков.
Митяй Воздушный. О господи… вот только этого ей ещё и не хватало.
– М-м-м… – пробормотала Аля, неопределённо поводив в воздухе рукой. – Имя, кажется… да, имя определённо на слуху.
Откровенно говоря, она никогда не любила пение под гитару – ни петь самой, ни слушать других, находя это довольно унылым и скучным занятием, и уж тем более не знала имён современных авторов-исполнителей, просто никогда не интересовалась ими.
Неподалёку от её родного города на берегу Волги каждое лето проводился традиционный фестиваль бардовской песни, собирающий в своём палаточном лагере десятки тысяч людей со всей страны. Многие Алины друзья и коллеги регулярно посещали этот фестиваль, приглашали и её с собой – но она только в ужасе мотала головой, живо воображая себе романтику с отсутствием горячей воды, цивилизованного туалета и тёплой удобной постели, зато с присутствием огромного количества комаров, алкоголя и бесконечно-занудного: “Милая моя, солнышко лесное…” или “Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!”
Заметив, что попутчик потянулся за гитарой, Аля вздрогнула и напряглась. Он же не собирается петь для неё здесь и сейчас?!
– А как мне вас называть? – торопливо спросила она, пытаясь отвлечь барда от его музыкального инструмента. – Не “Митяй” же… Как вас на самом деле зовут, Дмитрий?
– Да так и зовите – просто Митяем, – великодушно позволил он, вытаскивая гитару из чехла и нежно, точно любимую женщину, устраивая у себя на коленях. – Я уже привык.
– А я Аля! – выпалила она, с ужасом глядя на то, как он берёт пару пробных аккордов. – Вообще-то, конечно, Алевтина…
– И что же мне вам спеть, Алечка? – спросил он таким умильно-задушевным тоном, будто ожидал, что Аля сейчас умрёт на месте от привалившего ей счастья.
Господи, не надо… Но она уже понимала, что отвертеться не удастся. Сейчас за то, что она ела его блины, придётся расплачиваться – слушать козлиный тенорок и изображать восторг. Пожалуй, слишком высокая цена даже за вкусный завтрак и любезно принесённый чай…
Поскольку Митяй всё ещё терпеливо ждал от неё ответа, Аля кисло улыбнулась.