Лед. Чистильщик
Шрифт:
Спас бронежилет. Прежде чем во мне понаделали новых дырок, я змеей заполз за лестницу и на какое-то время оказался вне зоны обстрела.
Бежать, бежать, бежать…
Простреленная штанина быстро пропитывалась кровью, но пуля прошла навылет, не задев кость, и, стиснув зубы, я заковылял на выход. Проскочил мимо коридора с туалетами, вывалился на перрон и, плюхнувшись на холодный асфальт, отполз от настежь распахнутой двери.
Черррт! Сейчас ведь даже «Небесное исцеление» не вколоть! Элементарно времени
Кое-как наложив на рану повязку, я прямо через штанину загнал в бедро лошадиную дозу обезболивающего и заменил магазин «Каштана» на новый. В голове звенело, во рту стоял отвратительный металлический привкус, и никак не получалось отдышаться.
Да что ж это такое?!
Кое-как справившись с дурнотой, я заглянул в дверной проем, никого не заметил и перевел взгляд на часы. Восемь десять.
Но почему не сработали амулеты?!
Разложив нож, я нашарил пробоину в бронежилете и подцепил острием сильно деформированную пулю. На асфальте звякнуло; пригляделся к смятому кусочку желтого металла – уцелевший участок оболочки чернел тончайшими черточками колдовских письмен.
Спецпуля? Откуда?!
Подумал – и сразу все понял. Аж желчь к горлу подкатила.
Вот же сволочь предусмотрительная! Как детей сделал! Тварь!
Но кто мог знать? Кто?!
Ладно, неважно. Надо валить отсюда, пока кровью не истек или чего похуже не случилось. Но с этим тоже не все так просто. Нет, валить надо – не вопрос, вопрос: куда валить?
От снегопада перрон прикрыла протянувшаяся над головой кишка крытого перехода-конкорса, следов здесь не останется. И, если б не нога, можно было бы побарахтаться, но так уж карты легли…
Вновь глянув в дверь, я заметил в темноте смутное движение и перечертил коридор длинной очередью. Не попал, зато спугнул.
Перезарядив «Каштан», катнул в дверной проем последнюю гранату и запрыгал на одной ноге к основанию перехода-конкорса. Голова кружилась, простреленное бедро сводило судорогой, но медлить было никак нельзя – только проскочил половину дистанции, а в здании вокзала уже гулко громыхнул взрыв. Собрав в кулак всю свою волю, я заставил себя перейти на бег, рывком распахнул дверь, за пыльным стеклом которой темнела лестница на второй этаж, и… с грохотом ее захлопнул!
Мне туда не надо, мне и тут хорошо.
Я сполз с перрона к рельсам и уселся, прижимаясь спиной к его метровой высоты основанию.
Теперь хрен найдете.
Вытащив из рюкзака не пострадавший в перестрелке бронированный чемоданчик бласт-бомбы, я запрокинул голову и сразу почувствовал, как прямо надо мной изливаются из горловины «пузыря» излишки магической энергии. Холодной, колючей, не просто чуждой этому миру, но сводящей этой чуждостью с ума…
Правое предплечье обожгло огнем, я скрипнул зубами и мотнул головой, пытаясь прийти в себя.
Нельзя
Надо убираться отсюда, пока меня на вокзале ищут, а чемоданчик в снегу оставлю. Вот он сугроб, рукой подать. И «пузырь» почти точно надо мной, нет тут двадцати метров, никак нет…
Умывшись снегом, я отряхнул перчатки и только начал потихоньку отползать от нависавшего над головой перехода, как вдруг послышался легкий скрип. И сразу – осторожные шаги.
Кто-то пробежал от перрона к вокзалу, постоял там и вдруг направился обратно.
Черрт!
Между ним и мной – почти ничего. Метровой высоты основание перрона – это разве укрытие? Неосторожно пошевелюсь, зашумлю – сразу заметит. И ведь медлить нельзя! До выхода с раненой ногой еще ковылять и ковылять!
Черт, черт, черт!
Ориентируясь на звук шагов, я выгадал момент и одним судорожным рывком вынырнул из-под перрона. Горожанин в развороте начал вскидывать автомат, но короткая очередь, угодив чуть ниже легкого бронежилета, сбила его с ног, потом прицельный выстрел в голову и – готов.
И тут же, на пределе бокового зрения – движение! Я крутнулся, заранее утапливая спусковой крючок, но густая темень под переходом-конкорсом первой взорвалась пламенем дульных вспышек. Что-то садануло по груди, боку, руке, отшвырнуло на рельсы и обжигающей тяжестью придавило к земле, не давая наполнить легкие воздухом.
Я попробовал дотянуться до «Каштана» и не смог. Правая рука отнялась, вместо крика кашель с кровью. И бронежилет не спас: одна из пуль угодила точно под мышку.
Ну, не сама, конечно угодила. Уложили ее туда; куда хотели, туда и уложили.
Могли и в голову, так-то…
Заметив выросшую на краю перрона фигуру, я кое-как откашлялся, сплюнул кровь и прохрипел:
– Сука ты, Крест. Ренегат хренов.
Худощавый мужчина средних лет с изуродованной шрамами левой щекой безразлично пожал плечами и опустил короткий ствол компактного автомата к земле.
Крест, он же Силантьев, он же Савельев, он же Крестовский и, подозреваю, много кто еще, был заместителем командира моего отряда в Патруле, а по совместительству, как позже выяснилось, агентом горожан. Вот уж с кем не хотел встречаться, так это с ним. И не зря, как видно…
– Я Форту не присягал, – усмехнулся Крест после недолгой паузы. – Я на Форт работал. И пока работал, работал хорошо.
– Лучше б ты сдох, – скривился я. – Столько людей загубил…
– На себя посмотри, – спокойно отреагировал на оскорбление собеседник. – Я защищаю свой дом, а ты за деньги продался. Тебя, Скользкий, хоть и считали одиночкой, асоциальным элементом, но ты всегда был частью системы. Плоть от плоти ее. Обычный винтик.
– Да и хрен с ним. Зато своих не предавал.
– Ты повторяешься.