Лёд. Королевская фельдъегерская служба

Ломанова Евгения

– Я повторяю. Ты забываешься. Кому как не тебе знать, что есть вещи, о которых я не могу говорить. Ни с кем.

Я не сказал ни слова неправды. Она не имела права знать о службе. Не входила и никогда не войдет в круг посвященных. Разумеется, если я не умру раньше нее, и в этом случае ей придется занять мое место. Почему же так мерзко себя чувствую?

– Но ты же сказал это сегодня утром! Альвису!

– Это другое…

Как же тяжело объяснять, когда нет желания говорить, и нет сил притворяться! Я сжал

пальцами переносицу, глаза будто горели. Как же я устал сегодня!

– Они были знакомы в частном порядке. Совсем недолго. Ты что-то еще хочешь узнать?

Она всматривалась в мое лицо так пристально. Я с трудом выдержал ее взгляд. И мне показалось, она успокоилась. Даже сделала движение, что бы встать, но остановилась и снова посмотрела на меня.

– Скажи. Как это произошло.

– Нильсин!

– Нет. Я…, – она так стиснула кулачки, что костяшки побелели. – Я только хочу знать…

Я всей кожей почувствовал, что то, что она сейчас скажет, мне лучше не слышать. Но остановить ее уже было не возможно.

– Она… С ней ничего не сделали?

Голова закружилась. Я смотрел на нее так долго, что картинка поплыла, и глазам стало больно. Кажется, я забыл, что нужно дышать. В груди все пылало.

– Почему, ты спрашиваешь об этом?

– Я…

– Что тебе известно?!

Я не знаю, что у меня было с лицом в тот момент. Но моя маленькая сестричка, глядя на меня побледнела. Из ее глаз градом полились слезы, она прижала руку к губам и смотрела на меня с таким ужасом. А затем она достала из кармана свой переговорник. Потыкала в экран и протянула его мне. На экране была фотография Эммы.

“Форма для сна” – так она называла свою пижаму. Босая.

Такой она ко мне пришла в тот вечер.

Я вышел из кабинета. Закрыл за собой дверь. Пошёл по коридору. Вытащил из уха наушник и просто разжал пальцы, как только извлёк его, позволяя упасть. Вытащил переговорник, уронил и его тоже. Браслет с руки проследовал за ними. Дошёл до своих покоев. Открыл дверь и вошёл. Закрыл и заблокировал замок. Ещё несколько шагов. Потом колени подогнулись и я осел на пол. Вот все, что я успел сделать до того, как начал рассыпаться на части.

Последний стержень во мне сломался. Больше мне не на что было опереться. Я стал бесформенной кучей деталей, ничем не скрепленных друг с другом.

Прижавшись лбом к полу, я выгибался и корчился от боли обхватив себя руками. Без слез и криков. Широко разевая рот – потому что по-другому воздух невозможно было вдохнуть. Только так выхватывая и впихивая в себя очередную порцию, практически силком. Сквозь боль в груди, что разрывала меня на части.

Я! Это все я! Я виноват в том, что её убили! Наивный дурак, поверивший, что никто ничего не узнает. Я привёл её сюда!

Она хотела меня защитить и пожертвовала собой, хотя на самом деле я её и подставил. И от неё

избавились из-за меня! Я её убийца! Только я!

Я выпал из времени, не способный ни на что более. Все кругом ложь, есть только боль. В ней вся моя правда. Только она напоминала, что я ещё жив.

В дверь заколотили.

Я не понял сразу почему. Зачем этот шум?

Потом немного удивился. Почему я жив до сих пор?

Мысли текли вяло и будто разбегались, когда я пытался на них сосредоточиться. Я будто пытался поймать дым рукой.

Раз я не умер… Они пытаются остановить меня. Но от чего? Я хотел сделать что-то важное .

Заставляя себя подняться, я несколько раз падал, но всё-таки преодолел эту слабость и пошёл к окну. По пути я за что-то зацепился, но реагировать на звон за спиной не было никакой надобности. Какая разница, что там упало, разбилось, сломалась? Боль в колене, по сравнению с тем, что рвало мое сердце на мелкие лоскутки, была и вовсе несущественна.

Стекло оказалось таким приятно прохладным, когда я прижался к нему лбом и ладонями. Внизу, очень далеко, огоньки. Тем лучше.

Теперь открыть окно.

Но я столкнулся с неожиданной проблемой. Оказывается эти рамы невозможно открыть. Никаких запорных механизмов я не нашел. Возможно они управлялись не отсюда. Совсем не помню, открывали их когда-нибудь или нет. Что ж, поступим по другому. Кажется вон тот стул мне вполне подойдёт.

И снова неудача. Стул, что я швырнул, развалился от удара, но стекло осталось абсолютно целым. Обломки разлетелись в стороны. В меня ударился кусок ножки и по щеке чиркнуло.

В дверь уже размеренно били чем-то с той стороны. Ха-ха! Мой дом моя крепость!

Здесь нет камер. Это я точно знал. Но кому они нужны? Датчики в стенах, полу давали более чем достаточное представление о том что здесь происходит. Мои перемещения по комнате если не видели, но реконструировать было не сложно. Сколько у меня осталось времени, прежде чем дверь всё-таки взломают, я не представлял. Но, надеяться на многое вряд ли стоило.

Что же мне делать? Ванна? Если только попробовать утопиться. Нет, Хенна перекроет воду сразу. Ничего режущего и колющего там не было.

Оглядевшись вокруг, я всё-таки нашёл то, чего хотел! Обломки стула выглядели вполне многообещающие и натолкнули меня на удачную мысль. А вот и подходящая ваза. Только бы разбилась не слишком мелко. Трудно будет перерезать маленьким кусочком. Но все получилось! Осколки просто замечательные!

Да, и ещё! В прикроватной тумбочке взять коммуникатор. Теперь сесть в кресло. Воткнуть осколок в шею, в яремную вену. Пока до меня доберутся, я истеку кровью.

Хорошо бы наверху сейчас был ветер. Несмотря на то, что коммуникатор Эммы засыпало снегом, он все еще работал и иногда я слышу, как он завывает.