Лед
Шрифт:
— Кажется, вы обнаружили пустое стойло сегодня утром? — обратился он к управляющему.
Маршан снова бросил на него быстрый взгляд, в котором сквозило все презрение специалиста к профану.
— Нет, конечно, — отрезал он. — Наши кони не спят в стойлах. У каждого свой бокс. У них беспривязное содержание, боксы находятся рядом, под одной крышей, для лучшей социализации животных. Я обнаружил его бокс пустым, со следами взлома.
Серваса не интересовала разница между стойлом и боксом, но в глазах Маршана это было важно.
— Надеюсь, вы найдете подонков, которые это сделали, — процедил
— Почему вы говорите «подонков»?
— А вы думаете, один человек способен затащить лошадь в горы? Станция-то хоть охраняется?
Это был вопрос, на который никто не желал отвечать.
Кати д’Юмьер, до времени державшаяся в стороне, подошла к управляющему.
— Передайте месье Ломбару, что мы сделаем все возможное, чтобы найти того, кто это совершил. Он может звонить мне в любое время.
Маршан уставился на высокую женщину в форме, прямо как этнограф, перед которым оказалась представительница особо интересного и редкого племени амазонок.
— Передам, — отозвался он. — Я хотел бы забрать тело коня после вскрытия. Месье Ломбар, несомненно, пожелает похоронить его в своем имении.
— Tarde venientibus ossa, — продекламировал Сервас, и его удивило изумление, возникшее на лице Циглер.
— Это латынь, — констатировала она. — Что означает фраза?
— «Тот, кто опаздывает к столу, находит лишь кости». А я хотел бы подняться наверх.
Она посмотрела ему в глаза. Роста они были почти одинакового. Под формой Сервас угадал стройное, гибкое, мускулистое тело. Девчонка красивая, здоровая и без комплексов. На память ему пришла Александра, его бывшая жена, в молодости.
— До или после допроса служащих?
— До.
— Я вас отвезу.
— Могу и сам добраться, — заметил он, указывая на фуникулер.
Она неопределенно покрутила рукой, улыбнулась и заявила:
— Впервые встречаю сыщика, говорящего на латыни. Кабину уже опечатали. Возьмем вертолет.
— Вы что, сами поведете? — Сервас побледнел.
— Вас это удивляет?
3
Вертолет ринулся на штурм горы, как комар на слоновью спину. Просторная шиферная крыша электростанции и стоянка, где теснились автомобили, пошли вниз даже слишком быстро, и у Серваса под ложечкой появился противный холодок.
Внизу на белом снегу от площадки фуникулера до передвижной лаборатории сновали техники в белых комбинезонах, перетаскивая контейнеры с биоматериалом, взятым наверху. Отсюда они казались крошечными, как муравьи. Сервас надеялся, что они хорошо знают свое дело. Так было не всегда, порой при расследовании преступлений работа технических специалистов оставляла желать много лучшего. Не хватало времени и денег, бюджет был слишком мал — в общем, старая песня. Новую пели только политики, обещающие лучшие времена.
Лошадиный труп завернули в собственную шкуру, поместили на длинные носилки на салазках и погрузили в медицинскую машину, которая, завывая сиреной, помчалась прочь со станции, как будто бедный конь нуждался в неотложной помощи.
Сервас смотрел перед собой сквозь плексигласовое стекло вертолета.
Время истекло. Три огромные трубы, внезапно появившиеся из-за здания станции, круто взбегали вверх
— По-моему, тесновато для полетов.
— Ничего, нормально.
— У вас голова не кружится?
— Нет.
Капитан Циглер улыбнулась под шлемом с наушниками. Сервас не видел ее глаз, скрытых за темными очками, зато мог вволю любоваться загаром и легким золотистым пушком на щеках, игравшим в отсветах горного солнца.
— Весь этот цирк — ради лошади, — сказала вдруг она.
Он понял, что ей подобная показуха понравилась не больше, чем ему. Теперь, когда они оказались вдали от посторонних ушей, Ирен пользовалась случаем, чтобы сказать ему об этом. Интересно, ее принудило начальство или же ей просто неохота заниматься данным делом?
— Вы не любите лошадей? — спросил он, чтобы поддеть женщину.
— Очень люблю, — ответила она без улыбки. — Но дело тут не в этом. У нас те же трудности, что и у вас. Не хватает средств, материалов, персонала — и преступники вечно на полкорпуса впереди. Отдавать столько сил ради лошади…
— Да, но кто-то же смог сотворить такое с ней.
— Да, — согласилась она с живостью, и он понял, что Циглер разделяет его тревогу.
— Расскажите поподробнее, что произошло наверху.
— Вы имеете в виду металлическую платформу?
— Да.
— Это конечная площадка фуникулера. Там, над самым тросом, был привязан труп коня. Хорошо выстроенная мизансцена. Сами увидите запись. Издали рабочим показалось, что это большая птица.
— Сколько их было?
— Четверо плюс повар. С верхней платформы фуникулера дверь ведет в шахту, по которой рабочие добираются до подземного корпуса. За платформой имеется бетонная площадка. Кран грузит необходимые материалы на двухместные тягачи с прицепами. Колодец шахты уходит вниз на семьдесят метров и ведет в галерею, в глубь горы. Эти семьдесят метров — проклятое место, потому что спускаться приходится фактически тем же путем, по которому вниз, в укрепленные трубы, устремляется вода из горного озера. Пока люди не спустятся, перепускные клапаны закрыты.
Вертолет подлетел к платформе, торчащей из склона горы, как буровая вышка. Она почти висела над пропастью, и у Серваса опять похолодело в животе. Под площадкой склон головокружительно обрывался, внизу, примерно в километре, между вершинами виднелось горное озеро, перегороженное полукруглой плотиной.
Возле платформы на снегу Сервас различил следы. Снег притоптали эксперты, собиравшие пробы для анализа. Там, где что-то обнаружили, они оставили желтые пластиковые прямоугольники с черными номерами. На стойках платформы еще висели магнитные галогенные прожектора. Он отметил про себя, что на этот раз изолировать место преступления труда не составило, основная проблема заключалась в холоде.