Лед

Полл Лалин

И Шон – или Шон, мальчик, как называл его Кингсмит – смеялся и смотрел, как растут капиталы, и, когда было нужно (а нужно было часто), работал по семь дней в неделю, привыкая к особым методам своего патрона, усваивая его финансовые схемы, напоминавшие русские матрешки, путешествуя с ним и запоминая его маршруты: с Каймановых островов в Панаму, из Монако в Джерси и в Цюрих и так далее. Очень часто со стола Кингсмита Шону перепадали крохи от доходов – иногда в виде наличности, но чаще в виде неожиданного первичного размещения акций некой прежде неизвестной компании, которую Кингсмит тщательно окучивал до ее дебюта на фондовой бирже, как правило, связанной с горнодобывающей промышленностью, одной из главных сфер его интересов. Шон проявил себя превосходным управляющим финансовой машиной Кингсмита, используя часть дохода для роста своего портфеля недвижимости и всегда реинвестируя по рекомендациям патрона.

Оба

понимали, что Шон никогда не будет играть с Кингсмитом на равных, но он был способным учеником и сумел нажить такое богатство, о каком и не мечтал в двенадцать и даже в двадцать один год. Он стал достаточно богатым, чтобы признать, что одних денег мало. О чем он всегда мечтал, так это о том, чтобы вписать свое имя в историю. В буквальном смысле. Как Баренц или Беринг или – ну, ладно, пусть не как Сесил Родс [11] , – в общем, как отважный, благородный первопроходец, чьим именем могут назвать горы и моря.

11

Сесил Джон Родс (1853–1902) – деятель британского империализма, южноафриканский политик и предприниматель, организатор английской колониальной экспансии в Южной Африке.

Теперь же, после сделки с Педерсенами, в глубине души, которая тайно жаждала славы, он возликовал. Он, Шон Каусон, без всякой посторонней помощи поднялся наверх и сумел стать владельцем крохотного кусочка Арктики в этот важнейший для ее истории момент. Лед отступал, и заполярное судоходство становилось активнее с каждым днем, перемещая глобальные рынки от кассовых стоек супермаркетов к строительным контрактам по мере того, как понижались цены на товары. Уйма полезных ископаемых, еще никем не охраняемых, ждала хозяев. Даже в воздухе, казалось, витало предчувствие чуда; действительно, пришел новый золотой век коммерции и возможностей, и Шон был пиратом новейшего образца, но действовал он не ради наживы, а ради признания. Он был известен как человек, умеющий сводить нужных людей, и именно этим он собирался заняться в Арктике, на новой деловой арене, где коммерция и логистика столкнулись с экологией. Такая роль несомненно заслуживала определенного признания.

Мидгард стал его величайшим завоеванием, хотя в душе он всегда знал, что его ждет победа. Еще за несколько месяцев до того, когда шансы на успех с этим тендером были ничтожно малы, он нашел одного норвежского архитектора и выплатил ему авансом крупный гонорар, чтобы уложиться в узкие временные рамки, необходимые для этой работы. На следующее утро после того, как ему сообщили о решении Педерсенов, когда Мартина ушла на работу, он позвонил из ее дома в свой офис в Осло, и восторженные поздравления, обрушившиеся на него, наполнили его счастьем, гревшим душу, пока он шел через Кенсингтонские сады.

Он направлялся в универмаг «Селфриджес», чтобы убить время перед встречей с Джо за ланчем. Он еще не знал ни места, ни времени, но это было в порядке вещей. Недавно Шон даже не знал, в Лондоне ли Джо, но утром получил электронное письмо, в котором тот сообщал, что будет в Собрании Уоллеса [12] прямо за универмагом, и они смогут пересечься и наскоро перекусить. Шон вспомнил, что Джо нравилось любоваться старинным оружием. Обычно старик предавался этой забаве, когда у него был порядок в делах. Он тешил себя мыслью приобрести что-нибудь, принадлежавшее древнеримскому полководцу Крассу [13] ; Шон все время собирался почитать о нем, чтобы быть в теме, но никак не мог выкроить времени.

12

Имеется в виду художественный музей в центральной части Лондона, известный редким собранием произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства XIV–XIX вв.

13

Марк Лициний Красс (115 или 114–53 гг. до н. э.) – древнеримский полководец и политический деятель, консул 70 и 55 гг. до н. э., один из богатейших людей своего времени.

Небо было белесо-голубого цвета, и держалась такая жара для февраля, что, несмотря на облетевшие деревья, бегуны были одеты по-летнему. Шон шел через парк, подавляя раздражение из-за того, что его патрон, которого он глубоко уважал, все еще, как ему казалось, относился к нему как к безусому практиканту, готовому с благодарностью потакать всем его прихотям. С тех пор прошла вечность, но Кингсмит, в отличие от прочих смертных, похоже, был неподвластен времени.

Шон прошел вдоль верхней части Серпентайна, глядя, как два лебедя опускаются на воду. Если Кингсмит продолжал относиться к нему как к мальчишке,

значит, такова была плата за доступ к его капиталу. Ни много ни мало сто пятьдесят миллионов долларов, которые при содействии Тома сделали его хозяином виллы «Мидгард». Когда-то он называл Кингсмита стариком, и многие думали, что тот действительно его отец. Шон не разубеждал их, ведь он ощущал себя в большей степени сыном Кингсмита, чем своего безвестного отца. И пусть даже из Кингсмита этого было не вытянуть никакими клещами, поскольку он был очень сдержанным человеком, но Шон в глубине души не сомневался, что старик испытывает к нему отеческие чувства. Так что он закрывал глаза на его причуды. Шон решил убить немного времени в универмаге «Селфриджес», в отделе часов, и подождать его звонка.

Это место с давних пор умиротворяло Шона, и он часто бывал здесь еще до того, как смог приобретать желанные вещи. Здесь ничего не менялось: фланирующие состоятельные покупатели, сверкающие витрины и его собственное умноженное отражение в высоких зеркалах с подсветкой мягкого абрикосового цвета.

Ему следовало отметить свое долгое путешествие, начавшееся в служебном коридоре интерната, перед картиной с айсбергами и приведшее его к обладанию частью Арктики, – отметить, разумеется, новыми часами. Настал новый этап его жизни, и ему требовалось что-то подходящее для его новой роли гуру финансов и защитника экологии. Часы замысловатые, но строгие, походного вида, высокая стоимость которых будет очевидна только знатокам. Никакой вульгарности. Шон не представлял, что это может быть. Он только поражался, как по мере его продвижения вдоль витрин, заполненных сияющими циферблатами и экзотическими ремешками в атласных футлярах, за ним все больше увеличивался хвост продавцов-консультантов. Он заметил новую витрину, которой здесь не было в прошлый раз, над ней красовались слова: «Зал славы». А под стеклом лежал, поблескивая, платиновый «Ролекс космограф дайтона» с циферблатом холодного голубого цвета, цвета ледника. Шон примерил часы и взглянул на свое отражение. Ему не захотелось снимать их, так что он их купил, а свои «Патек Филипп» положил в карман. Это было в его характере – коллекционировать прекрасные наручные часы.

Вероятно, ему стоило купить часы и Мартине. Больше никакого донжуанства. Пусть брак с Гейл и не удался, но ему все равно требовалась спутница – он не хотел жить как Кингсмит, которому при всем его богатстве и на все готовых красавицах, ждавших его по всему миру, казалось, недоставало центра притяжения, который обеспечивали бы серьезные отношения. У Кингсмита не было детей, не было постоянной партнерши, но везде, куда бы он ни приехал, его встречали роскошные женщины. Когда-то Шон считал такое положение весьма завидным, но теперь оно наводило на него тоску, хотя Кингсмит никогда не проявлял признаков грусти.

Шон осматривал женские наручные часы. Ему хотелось купить что-нибудь и Рози, но при мысли о том, как он позвонит ей и скажет, где находится, а в ответ услышит ругань, он оставил эту мысль – подобное никак не вязалось с его представлениями о дне триумфа. А как насчет Рэдианс Янг? Ведь это был и ее триумф. Она усадила за стол переговоров китайцев, и Шон хотел выразить ей признательность; однако она была так эксцентрична. Невозможно было предсказать, как она отреагирует на его подарок. На своей странице в фейсбуке Рэдианс именовала себя то «Биполярной малышкой», то «Простой девочкой в поисках любви». Шон едва ли смог бы найти другую 34-летнюю незамужнюю китаянку, в распоряжении которой были сотни миллионов долларов. Или сеть особых отелей, рассчитанных на китайцев, на пока еще не освоенных рынках (в основном в Европе), или портфолио проектов в нескольких африканских странах и собственная судоходная линия с пристанью в порту Даляня. Рэдианс была пробивной, безудержной в своих амбициях, бестактной и порывистой, но простой ее никак нельзя было назвать.

– Они очень симпатичные. Хотите посмотреть?

Улыбающаяся продавщица уже открывала перед Шоном витрину и вынимала черные керамические часы с бриллиантовой кромкой. Шон взял их в руки. Да, они будут смотреться на Мартине. Продавщица склонила голову набок:

– Для кого-то особенного?

– Они водонепроницаемые?

Он представил часы на запястье Мартины, одетой в черное бикини. Он знал, что ей хотелось оказаться в числе приглашенных на восхитительную яхту Кингсмита, «Брисингамен» [14] , которая вполне могла считаться его домом. Шон спросит об этом Кингсмита за ланчем, и тот скажет ему да или нет, а скорее всего, просто промолчит, но точно запомнит это. Тут же зазвонил телефон Шона, словно подтверждая их особую связь, и он сразу ответил – Джо никогда не ждал дольше трех гудков.

14

Брисингамен – в германо-скандинавской мифологии золотое ожерелье, ставшее причиной междоусобной распри норвежских князей, которая будет длиться до самого Рагнарёка, конца дней.