Ледания и Шрампинтульный Домовой
Шрифт:
В случае же со злом, прущим на свободу из мира творцов, хотелось, чтобы этого ни в коем случае не произошло.
Лучше мертвый пациент, чем гноем заляпает все и даже чуть больше.
В прошлое должна была уйти Ной-я. Но в какой-то момент стало понятно, что с ней вместе идет и Черныш.
Профессор перенастраивал часы. Зум смотрел на странный прибор, висящий посредине лаборатории профессора непонятно как, и при калибровке бубнил — сорок пять, шестнадцать, восемьдесят семь.
— Что он считает, —
— Наиболее удачные моменты, чтобы вернуться.
— Назад?
— Да, в прошлое Ной-я.
— А, — протянула, понимая, что для Черныша и для меня, назад вдруг стало разными понятиями.
Назад — в его случае — это было вперед.
А я думала, как из назад он вернется к нам назад вперед.
В общем, окончательно запутавшись в концепциях времени, я вздохнула.
— Мы же не будем прощаться?
— Нет, — мы не будем прощаться, — согласился Черныш.
— И мы увидимся скоро?
— Мы увидимся, — он посмотрел в мои глаза, и я впервые в них увидела искры, похожие на искры в глазах сигмы, — ты даже не представляешь, какой у тебя внутри зреет двигатель, — ошарашил меня загадкой Черныш.
— Какой двигатель?
— Пора, — в этот момент Зум и профессор пришли к какому-то общему знаменателю, а Черныш сжал мою ладонь и буркнул, — до встречи, — отступая к часам.
Ной-я, вышла к нам, стоящим вдоль большого стекла, отделяющего лабораторию от остальной части корабля, и процитировала: «Верьте, что вы можете выбрать свой путь. Или не верьте. В любом случае, вы правы».
А затем они взялись за руки, дотронулись до висящих в воздухе часов и истаяли, как будто их никогда и не было.
Свет на минуту стал более тусклым, Трампин с Домовым начали перебрасываться непонятными терминами, а профессор увлек нас в рубку.
— Когда мы поймем, получилось все или нет, — вопрошала я его, не давая улизнуть.
— Не знаю, — сопел ученый, — теоретически, изменения должны наступить сразу, так как выбрано достаточно отодвинутое от возникновения проблемы время.
— Это как?
— Это — до того, как в брате сигмы возникли собственнические замашки и эгоизм. Остальные временные коррекции показывали менее удачную комбинацию и процентное соотношение удачного завершения миссии.
— Постойте, вы исключили из вероятности встречу сигмы с возлюбленным?
— С нашей — нет, не исключил.
— Что значит с нашей?
— Ну, парадокс заключается в том, что она не чисто повзрослевшая сигма, к которой они отправились. Я выдвинул предположение, что она не исчезнет в момент, когда изменится прошлое. Потому что при ее исчезновении нам грозит перемещение в те точки, где мы встретились с ней.
— То есть мы осознаем себя не в том месте и не будем помнить путешествия? — сказать, что я похолодела, это ничего не сказать.
— Но вы же еще здесь! —
— И гнойник тоже, — вздохнула я.
— Время линейно, надо подождать, — Х’увыст практически приник носом к корабельным мониторам.
— Время возносить молитвы? — я даже не поняла, как это вырвалось из меня.
А в следующий момент что-то громко хлопнуло, прижимая к полу.
Весь головной экран заняло существо с тысячью рук, огромное, легко парящее в безвоздушном пространстве и взирающее на нас так, как будто никаких экранов, перегородок и брони на нашем корабле не существует.
«Назовись, гость» — завибрировало прямо в черепной коробке.
От воздействия, которое требовало тут же выполнить требуемое слезились глаза.
Непроизвольно, с собственным именем выдохнула воспоминания с планеты, на которой получила в подарок от похожего тысячи рука Зума.
Напряжение схлынуло, как волна.
Кажется, все остальные тоже пытались отдышаться, Домовой первый спросил — как ты Ледания? — и вытер согнутым указательным пальцем набухшую слезу.
— Что это было? — закашлялась, и рядом тут же возник и Трампин.
— Смотрите, — Х’увыст тыкал перед собой пальцем и кажется всхлипывал.
На главном экране сверкала огромная по меркам звездной системы сфера. То там, то здесь из раскрывающихся прямо в пространстве ворот или шлюзов оттуда выскальзывали корабли, какие-то нереальные существа, которые точно также, как и наш инспектор не обращали внимания на вакуум и практически абсолютный ноль за бортом, спеша по своим делам.
Перед носом корабля возникла изумрудная стрела, напоминающая бегущую дорожку в аэропорту, и Домовой выдохнул, — кажется нас приглашают в гости.
12.4
Это место напоминало однажды увиденное мной в трюме. Удивительные мерцающие лианы, усыпанные душистыми гроздьями цветов, озеро с практически черной водой. Нас пригласили на террасу удивительного дома. Казалось, что он подрагивает, и как картинка на мониторе, меняется каждую минуту, расцвечиваясь дичайшими расцветками, исторгая из себя отростки, новые окна и еще что-то непонятное.
К нам спускалась хозяйка этого дома.
Я и сама не поняла, почему у меня защипало и закрутило в носу. Мы все были в парадной форме, и встречающая сторона сказала, что у них есть определенный протокол для таких случаев. Нас привезли сюда на странной платформе, более всего похожей на воздушную лодку, позволяющую любоваться окружающей природой.
Женщина была прекрасной, но первой не выдержала я.
— Ной-я! — то ли позвала, то ли сказала, чтобы убедиться, что это не сон.
Незнакомка остановилась.