Леди ангел

Джонсон Сьюзен

На следующее утро они сообщили Фитцу о своих планах пожениться сразу же после того, как станет реальностью развод с Бруком.

— Хорошо, — ответил сын Анджелы. — Вам давно пора это сделать.

Когда же Кит начал рассказывать юноше о том, что у его матери должен родиться ребенок, Анджела попыталась остановить его, но тот только шикнул:

— Помолчи, он скоро и так обо всем узнает. Я же хочу рассказать ему прямо сейчас.

Пока Кит говорил, Фитц смотрел на мать с теплой улыбкой — так хорошо знакомой

ей улыбкой ее отца, а затем сказал:

— Мэй тоже будет в восторге.

— Значит, ты не имеешь ничего против?

— С какой стати! Я был лишь против того, что ты так страдала с Бруком. Но что я мог с этим поделать? — На секунду глаза молодого человека затуманились слезами. — Я не мог сделать ничего, чтобы он оставил тебя в покое.

Кит осторожно прикоснулся к руке Фитца и произнес:

— Теперь мы оба постараемся, чтобы твоей матери больше не пришлось страдать никогда в жизни. Надеюсь, ты мне в этом поможешь.

— Да, сэр, — с готовностью отозвался юноша, моргнув, чтобы стряхнуть с ресниц непрошеную слезу. — Скажите только, что я должен делать.

— Мы думали, что на первое время, когда все закрутится, нам следует отправиться на Жемчужную реку. Будет лучше, если нас не окажется в Лондоне в то время, когда банкиры и юристы будут заниматься необходимыми для развода формальностями.

— В Китай, сэр? — Глаза Фитца вспыхнули от возбуждения. Весь светясь от восторга, он посмотрел на мать. — Мама, Кит говорит, что мы поедем в Китай! Это правда?

— Что ж, — ответила она, — мне эта мысль по душе, — с улыбкой ответила Анджела.

— Значит, решено! — коротко подвел черту Кит. На обратном пути они без умолку говорили и строили планы на будущее: где родится ребенок, где они будут жить — несколько месяцев в Истоне, несколько — на борту «Дезире», часть года — в Сан-Франциско, в доме у Кита. Они рассуждали о том, как проведут свое первое совместное Рождество, и Анджела, сгорая от нетерпения, даже составила список подарков детям. В ответ на это Кит только улыбнулся и сказал:

— Ты купишь все, что считаешь нужным.

Когда же она спросила его, чем он хочет полакомиться во время рождественского ужина, Кит ответил:

— В первую очередь тобой, а все остальное — по твоему усмотрению.

— В таком случае, — с улыбкой подхватила она, — я добавлю в наше с тобой меню одно или два новых блюда.

Обсуждали они и имя для будущего ребенка. Впрочем, через некоторое время Анджела умолкла, осознав, что говорит одна, а Кит в основном молчит, отделываясь ничего не значащими репликами.

— Ну, так что же ты думаешь? — приставала к нему Анджела. — Скажи хоть что-нибудь!

— Мне не хочется спорить.

— Ну, со временем все равно придется. Нам от этого никуда не деться.

Некоторое время Кит смотрел на нее изучающим взглядом.

— Если родится девочка, то мне, в сущности,

все равно, как ее будут звать. Из женских имен я склоняюсь только к одному — Присцилла. — На губах Кита появилась легкая усмешка. — Если же будет мальчик, мне бы хотелось, чтобы его звали Билли — в честь моего отца.

— А ты думал, я не соглашусь? Буду с тобой спорить?

— Да нет, не думал. Это — вообще не подлежит обсуждению, так что даже если ты и собиралась… — Кит небрежно пожал плечами, показывая, что на этот счет его ничье мнение не интересует, — извини.

Анджела понимала, что он хочет назвать сына в честь своего отца, которого ни разу не видел. Они договорились, что к имени сына будет присоединено также и имя ее отца.

— Тебе не кажется, что наша любовь — такая особенная именно потому, что мы оба росли без отцов? — спросила она его как-то ночью, когда они лежали, крепко обняв друг друга.

— Наша любовь такая особенная потому, моя дорогая, что я хладнокровно преследовал тебя до тех пор, пока не загнал в свою постель. — Кит не верил в судьбу и мистическое начало чего бы то ни было.

— В мою, а не в твою, — весело возразила Анджела. — И теперь я тебя никогда из нее не выпущу.

— Так оно и будет — хотя бы потому, что мать моего ребенка должна всегда находиться рядом со мной.

— Значит, теперь я для тебя — всего лишь мать твоего ребенка? — притворно возмутилась Анджела.

— Не «всего лишь», а помимо всего прочего, — парировал Кит.

— Помимо чего? Ты говоришь так, будто читаешь список вещей, которые следует отдать в прачечную.

— Ну, во-первых, ты — самый лакомый кусочек на этой земле, и это твое качество стоит в моем списке первым пунктом. Кстати, список этот к прачечной никакого отношения не имеет. Во-вторых, я очень люблю завтракать с тобою, не говоря уж про обед и ужин. — При этом Кит подумал про себя: «В отличие от Присциллы, слава тебе, Господи!» — В-третьих, ты так умело управляешь своими

владениями, что любой может позавидовать. Я, собственно, и женюсь-то на тебе только ради твоих конюшен. В-четвертых, ты — умница. Кстати, я не забыл упомянуть, что мне нравится заниматься с тобой любовью двадцать четыре часа в сутки? — Анджела улыбнулась, а Кит потянулся к ней и долго не отрывался от ее губ. Затем он спросил: — Так на чем я остановился?

— На том, какая я замечательная.

— Ага, что у нас там еще? Благодаря твоим умелым заботам, твои дети — само совершенство. Если наш ребенок получится таким же великолепным, я буду вполне доволен. — Кит окинул взглядом обнаженное тело Анджелы — розовое, нежное и еще не остывшее после того, как они в последний раз занимались любовью. — Мне кажется, что твои груди выглядят еще более порочно и соблазнительно. — В голосе Кита появились бархатные нотки. — Поцелую-ка я их еще раз.