Леди ангел
Шрифт:
— А я уже это сделал, — спокойно и честно сказал Кит, пристально глядя на Анджелу.
— Ну, вот и хорошо, — откликнулась она ровным голосом, боясь выдать свое волнение. Но такое естественное и трогательное волнение Кита потрясло ее. Неужели он и вправду готов отказаться от своего прошлого, от своих привычек и обязательства?!
Кит нежно прижал к себе Анджелу. Он был рад, что его любимая улыбается беззаботно и радостно.
— Раздень меня, затем я раздену тебя, а потом мы подумаем, как скоротать оставшееся время, — негромко проговорил он. — Не хочешь ли ты случаем
Этой ночью они занимались любовью в монашеской постели — в первую очередь потому, что ни он, ни она не могли ждать, им казалось, что добираться до розового сада придется целую вечность.
Но и потом, когда они вышли в сад, чтобы насладиться ароматами этой волшебной ночи, они устремились друг к другу с таким вожделением, словно прошла целая вечность, прежде чем они соединились. Воздух в эту ночь был прохладным, однако тела их были настолько разгоряченными, что могли бы растопить своим жаром снежные шапки на земных полюсах. Чуть позже, когда Кит лежал спиной на влажной от росы траве, а Анджела, приникла к любимому, пронзенная его могучим фаллосом, он едва слышно пробормотал:
— Мистер Джефриз был прав, говоря, что ты — лучшая наездница в Англии. — Он улыбался, а Анджела медленно поднималась над ним вверх, чтобы в полной мере насладиться длиной этого великолепия, а затем, затаив дыхание, осторожно скользила вниз, и ее теплая трепещущая плоть, замирая и ликуя от упоения, принимала его в себя без остатка. — Я бы добавил, что не только в Англии, но и на всем континенте, — бессвязно пробормотал Кит, околдованный бесстыдством и чистотой своей возлюбленной.
Она шутливо попыталась ударить его, но он оказался проворнее и на лету перехватил ее руку. В полузабытьи Анджела забормотала о том, какой он развратник, сколько женщин было у него до нее и как он посмел сравнивать ее с кем-то еще. В ответ Кит положил ладони Анджелы на ее бедра, накрыл их своими руками и еще крепче прижал к себе. Он стал говорить, что всего лишь пошутил, что хочет одну лишь ее и никто другой ему не нужен, что он обожает ее, и каждое слово Кит сопровождал толчками своей плоти, глубоко проникавшей в лоно любимой.
Чуть позже, после того, как женщину потряс безумный взрыв восторженного экстаза, он спросил:
— Ну, теперь ты мне веришь?
— Ты убедил меня, — одарила она его благодарным взглядом.
Чуть позже они направились к конюшне, где беспокойно фыркали лошади, встревоженные звуками, доносившимися из розового сада. Анджела накормила трех скакунов, которых она держала в Стоун-хаус, яблоками из оранжереи, и они с Китом снова занялись любовью — теперь уже на сладко пахнувшем сене. На обратном пути в дом они вынимали солому из волос друг друга, целовались, радостно смеялись и размышляли — вслух и про себя — о том, насколько прекрасна любовь. Для двух людей, которые до этого, словно актеры на подмостках, лишь играли отведенные им роли, подобное открытие было потрясающим. Чувства, которые постепенно завладевали ими на протяжении предшествующих дней и недель, в эту ночь наконец-то окончательно выплеснулись наружу и восторжествовали во всем блеске своего
— Не знаю, как это произошло, — призналась Анджела под утро, лежа в его объятиях напротив горящего камина, — но я так счастлива, что могу сказать — я люблю тебя.
Кит — этот человек, привыкший добиваться поставленной перед собой цели, — знал, как это произошло, но в ответ на ее слова он лишь сказал:
— Я рад этому больше, чем ты. Сколько у нас осталось времени?
Взглянув на часы, стоявшие на деревянной полке над камином, она ответила:
— Двадцать восемь часов. — Они предавались любовным играм на протяжении всей ночи. — Двадцать восемь часов до того момента, когда из Истона отбудет последний гость.
— А что потом?
— А потом я смогу заниматься с тобой любовью в любой момент, когда мне этого захочется. — Или — когда захочется мне.
— Да, — прошептала она, — это еще лучше. На рассвете он проводил Анджелу до дверей на террасу. Она тревожно вглядывалась в окна Истон-хауса, боясь, как бы там не мелькнуло чье-нибудь любопытное лицо.
— Успокойся, дорогая, никому из твоих гостей и в голову не придет подниматься в такую рань. — Они вошли в арку садовых ворот, и Кит нежно сжал ее руки в своих ладонях. — А я через несколько минут уже уйду.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — вопреки здравому смыслу сказала Анджела. Она не могла смириться с мыслью о том, что им сейчас предстоит расстаться, а ей еще целый день придется разыгрывать из себя гостеприимную и обходительную хозяйку.
— Если ты хочешь, я могу остаться, но тогда тебе может не поздоровиться от Энслеев. Мне-то плевать, а вот тебе придется хуже. Ну, так что, мне остаться?
Анджела тяжело вздохнула.
— Головой я понимаю, что ты должен идти, но она сейчас у меня плохо работает. Скажи мне только, что я смогу пережить этот день.
— Ты непременно переживешь его, — ласково успокоил ее Кит. Они подошли к застекленной двери, и он наклонился, чтобы поцеловать любимую в щеку. — Почему бы тебе не взять крошку Мэй и не приехать ко мне в гости, если удастся вырваться сегодня после обеда? Мы бы показали ей новых котят, что живут в конюшне.
— Она была бы в восторге. Значит, ты сегодня будешь у себя? — Анджелу охватил бессознательный страх при мысли о том, что сейчас он уйдет. Пусть им вскоре предстоит встретиться снова, но она знала, что наступит день, когда он покинет ее навсегда.
— Весь день и всю ночь — когда бы ты ни появилась!
— Я никогда не думала, что можно любить так безрассудно, — шепотом призналась она.
— Даже страшно, не правда ли? — согласился он. — Но все равно, я счастлив, что встретил тебя в тот вечер в яхт-клубе.
— Мне кажется, что с тех пор минула целая вечность!
— Тогда наши жизни были совсем другими. Ты замерзла, — внезапно сменил он тему разговора. Обняв Анджелу, Кит почувствовал, что ее бьет крупная дрожь. А ей было страшно при мысли, что их жизни и по сей день такие разные — две жизни, которые невозможно объединить в одну. Что будет с ней, когда все это закончится? Как сможет она пережить эту печаль?