Леди без комплексов
Шрифт:
– Если честно, я с самого начала почувствовал их неприязнь к себе. Пятьдесят лет прошло, а семейные распри никуда не делись.
– Пока адвокаты не обратились к специалисту по генеалогии, все думали, что титул уйдет к другому лицу.
– Вот как… Начинаю понимать.
– Титул рода Редклифов переходит на несколько необычных условиях. Если нет прямых наследников, то его можно передавать по женской линии.
– Но я ведь и есть прямой наследник.
– Вы забываете, что остальные Редклифы ничего не знали о вашем существовании.
– Беатрис.
– Именно.
– Значит, наследницей стала бы Беатрис? Черт возьми! Неудивительно, что она так разозлилась на меня.
– Не совсем так. Женщина сама не может наследовать титул, но он может быть передан через нее. Титул должен был отойти к Пьеру.
– Значит, у меня не было шансов с ними с самого начала?
Джози кивнула, догадался Уилл, хотя он и не видел ее.
– Вам вряд ли удалось бы наладить с ним отношения. По крайней мере, не сейчас. Возможно, потом… Если они решат, что вы нужный им человек.
– Не уверен, что мы с ними будем теперь встречаться. Они были так грубы с вами, что я велел им убираться из моего дома.
О, этого она никак не ожидала. Знала, что ужин кончался раньше, чем предполагалась, но думала, что Бьюфорты отбыли по собственной инициативе.
– Вы их выгнали? – упавшим голосом выговорила она. – Из-за меня?
– Да.
Вот это да! Никто еще так за нее не заступался.
– Но я поставила вас в дурацкое положение. Подумала по глупости, что лучше вызову огонь на себя.
– Нет, Джози. Вы были добры и пытались помочь пожилым людям, которых любите. Те, другие, вели себя дурно. А вы выказали себя истинной леди.
Истинная леди. В нормальных условиях она зверела от этого сочетания. Странно, но от того, как произнес его сейчас Уилл, в груди у нее потеплело.
– Полагаю, Пьер сумел бы привести этот замок в порядок. Все-таки он для того и рожден.
Вероятно, не стоит ей больше обманываться его сверхжесткой внешностью, – решила про себя Джози. Сейчас он говорил с отвратительным смирением.
Она фыркнула.
– Не верьте этому. После него тут остались бы одни развалины. Кроме того, если Пьер был рожден для этого, то и вы тоже. Вы принадлежите к одной семье, Вы тоже лорд Редклиф, нравится им это или нет. Только вам надо подыскать себе милую девушку в жемчугах, жениться на ней, и все будет отлично.
– При чем тут жемчуга?
О, теперь голос его стал более узнаваемым. Ну и слава богу, значит, перед ней вновь сидел тот Уилл, который ей нравится!
– Если вы не женитесь и не произведете на свет наследника, все опять же отойдет к Пьеру. Послушайте моего совета: я не стала бы вновь приглашать их ужинать. Уж кто способен добавить в суп мышьяка, так это Беатрис.
Уилл
– Что? – Она повысила голос. – Что такого смешного я сказала?
Он зашелся еще пуще.
– Что такое?
– Этот глупый парик! Видели бы вы свое лицо в ту минуту!
Ей не хотелось вспоминать события этого вечера, тем более смеяться над собой. Но смех Уилла был столь заразителен, что вскоре ее губы дрогнули, как она ни сдерживалась.
– Хотя смешного тут мало. Я надеялся произвести на них хорошее впечатление, – произнес Уилл, когда они оба перестали смеяться.
– Да не нужны они. Вы и без них вполне обойдетесь.
– Как вы? Именно поэтому вы живете здесь и красите волосы в невероятные цвета?
– Это мой выбор. Зато я свободна.
– Ошибаетесь, это не свобода. Вы изо всех сил стараетесь все делать наоборот и впадаете в крайность. Это называется бунтарь-одиночка.
– Чушь! – Джози резко вскочила, отчетливо услышав чавканье, с которым ее ботинки погрузились в грязь.
Мгновение было тихо. Потом он невыносимо спокойно произнес:
– По-моему, считается, что особо буйным темпераментом отличаются именно рыжие.
Джози снова плюхнулась на лавку. Попытка с достоинством удалиться, похоже, обречена на провал. Скорее всего, она просто врежется в какое-нибудь дерево и вызовет у Уилла новый взрыв смеха.
– Но у меня ведь не рыжие, а розовые, уже прогресс! – Неожиданно для себя, она вдруг полностью расслабилась и откинулась на спинку сиденья.
– Ну, раз уж мы затронули эту тему, вам не кажется, что вы немного староваты для подобных экспериментов? – хмыкнул Уилл.
– Что?! Да мне всего лишь двадцать четыре. А кроме того, у вас как-то смешно получается: значит, до определенного возраста человеку можно быть индивидуальностью, а потом рубеж перешел и – все, до свидания.
– Откуда мне знать? Мне только тридцать пять!
– Тогда не слишком ли вы молоды, чтобы рассуждать, как мой дедушка?
– Намек понял. Можете красить волосы сколько душе угодно. Остерегайтесь лишь излишне лохматых париков – кто знает, что они выкинут в следующий раз.
– Не беспокойтесь. Я буду очень осторожна.
Он вытянул руку вдоль спинки лавочки. Ткань его пиджака зашуршала по дереву.
– Я пришел сюда сегодня, потому что вспомнил о дедушке. Он рассказывал, как любил таскать яблоки из сада.
– Вопиющее поведение, с точки зрения такого благонравного лорда, как вы.
– Что вам об этом известно?
Она с любопытством повернулась к нему, положила ладонь на его руку, протянутую вдоль спинки.
– Что тогда произошло? Гарри мне об этом никогда не рассказывал.
Уилл долго молчал.
– Во время Второй мировой войны дед служил в авиации. Подробностей он не рассказывал, но оттуда он вернулся совершенно другим человеком. Не в плохом смысле, просто ему, вероятно, захотелось взять жизнь за горло.