Леди и горец
Шрифт:
— Наш Том — проказник, каких мало. Боюсь, твоя Мейри хорошему у него не научится.
Джудит снова ему улыбнулась — куда теплее, чем прежде. И эта очаровательная улыбка поразила его в самое сердце. Что бы эта женщина ни говорила и ни делала, не оставляло Роба равнодушным. Он и не ожидал, что поездка с ней станет испытанием для его чувств. И это не могло его не смущать. Ближе к вечеру подул холодный ветер, который растрепал Джудит волосы и заставил ее поплотнее закутаться в плед. День близился к закату, и тени двух высоких гор — Бен-Луи и Бен-Озз, которые легли в долину, придали окружавшему их ландшафту более сумрачный, нежели утром, вид. Роб, приложив ладонь козырьком ко лбу, приподнялся на стременах, чтобы обозреть дорогу. В Кирктоне находились развалины древнего монастыря VII века, где в свое время хранились мощи святого Филлана. Роб был уверен, что уж там-то их искать никто не будет. Они
— Это святотатство, — посетовала Джудит, когда Роб вошел в часовню. — Надо было развести огонь в другом месте.
— Тогда костер был бы виден издалека, — резонно возразил Роб. — Нет, леди, это единственное место, где мы можем обогреться, не привлекая к себе внимания.
Она с минуту молчала, подбрасывая в огонь веточки и стебли сухой травы, потом спросила:
— Как думаешь, лэрд Лохви будет нас искать?
Роб молчал, напряженно размышляя над этим, казалось бы, таким простым вопросом. Признаться, он не столько опасался своего отца, сколько графа Аргилла. Если бы граф узнал о побеге заложницы, то, вне всякого сомнения, отрядил бы за ней погоню. А поскольку людей у него было гораздо больше, чем у Ангуса Кэмпбелла, это позволило бы ему вести поиск беглянки сразу в нескольких направлениях. Разумеется, в поисках будет принимать участие и лэрд Лохви, но он станет лишь орудием в руках зловредного графа. Роб с усмешкой подумал, что, если бы он назвал отца слепым исполнителем воли графа, тот наверняка почувствовал бы себя оскорбленным.
— Ты мне так и не ответил, — сказала Джудит зазвеневшим от волнения голосом.
— Лэрд Лохви просто обязан пуститься по нашему следу. Если не ради себя, то ради того человека, который организовал твое с Мейри похищение.
— Ты графа Аргилла имеешь в виду?
— Кого же еще? — Роб подбросил в огонь несколько сухих веток.
Она замолчала. Роб поднялся и отправился за своей дорожной сумкой. Бросив ее поближе к костру, сказал:
— Наш ужин наверняка будет не столь обильным, как в замке Каддел, но голод мы утолить сможем.
— Опять ячменные или овсяные лепешки? — разочарованно спросила Джудит.
— А чем плоха такая лепешка? — вопросом на вопрос ответил Роб, размешивая в глиняной плошке воду с овсяной мукой и доставая из сумки небольшую чугунную сковородку. — Это основное блюдо шотландского воина — горячее и сытное. Бывали времена, когда о такой еде мне приходилось только мечтать.
— Как-то не верится, что тебе приходилось голодать.
— Уверяю тебя, приходилось. Притом гораздо чаще, чем ты можешь себе представить. Ну вот, лепешки изжарились. Первая, самая лучшая — тебе. — С этими словами Роб снял со сковородки горячий овсяный блин и протянул своей спутнице.
Чтобы не обжечься, Джудит стала перекидывать лепешку с ладони на ладонь. Заметив, с каким серьезным видом она это делает, Роб ухмыльнулся. Жонглируя лепешкой, она, казалось, забыла обо всем на свете — даже о возможной погоне, а подобная передышка была ей совершенно необходима.
— Итак, ты везешь меня в Гленлион, — наконец сказала она, расправившись с двумя лепешками и запив их водой из кожаной фляги.
— Это так.
— Думаешь, нас не станут там искать? — спросила она, протягивая к огню руки.
— Это не столь уж важно. Она нахмурила брови.
— Неужели Гленлион такая мощная крепость?
— Нет, леди. Жилые покои у меня размером с фермерский дом, а оборонительная стена еще недостроена. — Роб вытер сковородку куском лепешки, отправил его в рот, а сковородку снова засунул в сумку. — Кроме того, в большом зале у меня ночуют коровы. Уверен, Саймон именно там их поместил, поскольку скотного двора у меня пока тоже нет.
— А кто такой Саймон?
— Мой кузен. — Роб с минуту помолчал и продолжил: — И в общем-то мой управляющий. Он присматривает за моими владениями, если я в отлучке. Когда я уезжал из Гленлиона б последний раз, он всячески этому противился, говорил, что эта поездка никому пользы не принесет. И оказался прав.
Она завернулась в плед так, чтобы прикрыть не только плечи, но и голову, и сказала:
— Понимаю. Это когда ты уезжал в Лохви, чтобы попытаться отговорить своих родичей от нападения на замок Каддел.
— Именно. Ведь я чуть не погиб, а братьев так и не спас.
Над костром алыми мухами летали искры. Жар от костра горячил лицо, но не спасал
— Если бы ты тогда остался дома, — сказала она, заставив его снова поднять на нее глаза, — то меня, вполне возможно, уже не было бы в живых.
В определенном смысле она была права. Не будь в Лохви Роба, Ангус Кэмпбелл обязательно сорвал бы зло на ней. Но это дело прошлое, а думать надо о настоящем. С шумом выдохнув, Роб покачал головой и произнес:
— Ты, леди, лучше помолись о том, чтобы мы пережили завтрашний день и добрались до Гленлиона.
— Ну, завтрашний-то день я обязательно переживу, — улыбнулась вдова. — Как-никак я путешествую в сопровождении Дьявольского Отродья.
В ее устах слова Дьявольское Отродье прозвучали почти ласково. Он ухмыльнулся:
— Да, леди, иногда приходится путешествовать и в такой компании.
Глава 13
Во сне она слышала топот погони и в страхе открыла глаза. Присев, стала с ужасом вслушиваться в доносившийся до ее слуха низкий приглушенный рокот. Потом услышала голос Гленлиона:
— Ничего страшного. Приближается гроза — вот и все.
Джудит с облегчением вздохнула. Это был всего лишь сон. Она огляделась. На горизонте проступал черный силуэт горы Бен-Луи, напоминавший изготовившегося к прыжку дракона. Светила луна, заливая все вокруг тусклым рассеянным светом. Она видела руины аббатства и пасшихся неподалеку лошадей, на которых они с Робом приехали. Джудит снова опустилась на каменный пол и, поплотнее закутавшись в плед, подумала, не предложит ли ей Роб заняться с ним любовью, но этого не случилось. Он протянул ей еще один плед, велел ложиться спать и сказал, что разбудит, когда настанет ее очередь охранять место ночевки. Но он ее не разбудил. С того места, где она лежала, было видно, как начало светлеть на востоке небо. Скоро взойдет солнце. Неужели он всю ночь так и не сомкнул глаз? Оставалось лишь удивляться, что этот грозный воин рисковал жизнью и своим положением, чтобы спасти заложницу, о существовании которой он месяц назад и не подозревал. В том, что он спас ее от смерти, сомневаться не приходилось. Нетрудно себе представить, чем могло закончиться затевавшееся против нее лэрдом Лохви судилище. Ее бы подвергли страшным пыткам, а потом утопили или сожгли живьем. Ей следовало бы поблагодарить Роба, но он не принял бы обращенных к нему слов благодарности. Уж такой это был человек — терпеть не мог, когда его благодарили. Джудит по опыту знала, что в таких случаях он или хмурился, или превращал все в шутку. Интересно, подумала Джудит, понимает ли он, что у них одинаковые отношения с отцами? Ее отец дал ей ясно понять, что ценит свои земли гораздо больше дочери. И она, естественно, испытывала к нему чувство, близкое к ненависти. Видимо, Роб испытывал нечто подобное и по отношению к Ангусу, хотя чувство долга удерживало его от окончательного разрыва с ним. Сидевший у затухавшего костра Гленлион потер ладонью больную ногу, и Джудит подумала о его ране. С тех пор как она промыла ее и наложила на нее целебные повязки, прошла неделя, и, если ее лечение помогло, Роб уже не должен был испытывать боли при ходьбе. В отдалении снова пророкотал гром. Гленлион поднялся и пошел проведать лошадей. По тому, как ловко и бесшумно он двигался, нетрудно было заключить, что ее лечение оказалось вполне эффективным. По счастью, за годы, проведенные в замке Каддел, она не забыла преподанные ей матерью уроки врачевания. Джудит еще раз взглянула на небо и прислушалась к отдаленным раскатам грома. Пора вставать и, пока Роб занимается лошадьми, привести себя, насколько это возможно, в порядок. За исключением нескольких слов, которыми они перед побегом обменялись по поводу Мейри, они с Робом почти не разговаривали. Временами ей даже казалось, что он полностью ушел в себя и просто забыл о ее существовании. После того как он пытался овладеть ею, а она его отвергла, Джудит решила, что он ее возненавидел. Теперь, разумеется, она так не думала, но его чувства к ней оставались для Джудит загадкой. Поднявшись и аккуратно сложив пледы, Джудит вышла из развалин часовни и присела за росшими неподалеку кустиками. Когда Гленлион, вычистив и оседлав лошадей, вернулся к огню, Джудит уже успела замесить тесто и нажарить лепешек.
— Будет дождь, — сказала Джудит, чтобы объяснить ему причину развитой ею бурной деятельности.
— И то верно. Надо побыстрее уезжать.
Дождь пошел только после того, как они отъехали от Кирктона и выбрались на поросшую зеленой травой и голубыми колокольчиками равнину. Среди травы и луговых цветов то тут то там попадались огромные камни и гранитные глыбы. Можно было подумать, что их разбросала по полю могучая рука великана.
Когда они остановили лошадей под укрывшей их от дождя скалой, Роб сказал: