Леди-интриганка
Шрифт:
– А ты, Кэтрин? – мягко спросила Женевьева. В ее голубых глазах отразилось беспокойство за подругу. – Ты тоже будешь глубоко несчастна?
– Разумеется, нет, – уверенно заявила Кэтрин, но при этих словах колени у нее странно подогнулись. Она села в кресло напротив Женевьевы и продолжила: – Современная женщина не бывает глубоко несчастна, когда заканчивается роман.
– Моя дорогая, любая женщина будет глубоко несчастна, если у нее закончится роман с мужчиной, которого она искренне любит. Уж поверь, я-то знаю, насколько невыносима такая боль. И никому этого не пожелаю.
– Но
– Вот как?
Кэтрин беззаботно рассмеялась.
– Не буду утверждать, что он мне вообще безразличен, но я ведь едва его знаю. Готова признать, что желаю его, однако такие серьезные чувства, которые делают человека глубоко несчастным, могут возникнуть только в течение длительного времени. Чаще всего они возникают между людьми с общими интересами и образом жизни.
Женевьева кивнула:
– Естественно, женщина с такими родственными связями, как у тебя, имеет мало общего с человеком такого происхождения, как мистер Стэнтон. Как же, ведь он простолюдин. Даже хуже, простолюдин из колоний.
– Вот именно, – подтвердила Кэтрин, хотя абсолютно справедливые слова Женевьевы причинили ей странную боль.
– Это просто счастье, что твоя привязанность к мистеру Стэнтону – это всего лишь физическое влечение, поэтому, вероятно, его отъезд в Лондон в конце недели никак на тебя не повлияет.
– Пожалуй, да.
– Кэтрин, послушай меня внимательно. Я говорю это только из любви и дружбы к тебе. – Подавшись вперед, она буквально впилась в Кэтрин взглядом. – Никогда за всю свою жизнь мне не приходилось выслушивать такого бессмысленного и смешного вздора. Я просто в изумлении, что слышу подобные глупости. И от кого? От тебя! Не говоря уж о лжи.
Кэтрин, обиженная и до крайности удивленная, недовольно воскликнула:
– Я бы не стала тебе лгать, Женевьева!
– Ты лжешь не мне, а себе, моя дорогая. Можешь сколько угодно повторять, что ты рада его отъезду, что у вас лишь временная связь. Повторяй эти слова хоть миллион раз, они не станут правдой. Разумеется, меня ты не убедила. Если бы ты поглубже заглянула в свое сердце, то поняла бы, что себя ты не убедила тоже. Как бы мы ни хотели изгнать из сердца наши искренние желания, мы не в состоянии этого сделать. Мы можем не считаться с ними в своих действиях, но по-настоящему желать от них избавиться мы не можем.
Кэтрин открыла было рот, готовая возразить, но не успела произнести и слова, как Женевьева затараторила:
– Даже если на один безумный миг допустить, что твое чувство к мистеру Стэнтону – всего лишь легкое увлечение, необходимо задуматься над тем, каковы же его чувства к тебе. Уверяю, они могут быть чем угодно, только не легким увлечением.
Слова Женевьевы могли разбудить в Кэтрин чувства, над которыми она не желала задумываться.
– Я понимаю, что нравлюсь ему, но он согласился со мной, что наша связь через неделю должна закончиться.
Во взгляде Женевьевы явственно сквозила смесь раздражения и беспокойства.
– Дорогая, ты не просто ему нравишься. Я это заметила еще на суаре у герцога. Как он смотрел на тебя! Все было и так понятно. – Она протяжно вздохнула
– Я не собираюсь предоставлять ему выбор. Он прекрасно осведомлен, так же как и ты, что у меня нет намерения вторично вступать в брак. И даже если бы я вдруг решилась приковать себя к другому мужчине, не стала бы женой человека, чья жизнь связана с Лондоном. Я не собираюсь лишать Спенсера того убежища, каким является для него наш дом, разрушать жизнь, которую мы создали для себя в Литл-Лонгстоуне, да и уезжать от целебных горячих источников не намерена. А если мне предстоит жить отдельно от мужа, то в чем тогда смысл брака? Мы со Спенсером уже столкнулись с подобными семейными отношениями. Одного раза для нас достаточно.
Женевьева откинулась в кресле и удивленно приподняла брови.
– Неужели мистер Стэнтон уже сделал тебе предложение?
– Нет, но...
– Намекнул, что собирается сделать? Кэтрин нахмурилась.
– Нет...
– Тогда, возможно, ты зря беспокоишься. Может быть, он стремится к длительным отношениям.
– Что будет очень некстати. Сама-то я рассчитываю лишь на кратковременную связь.
Женевьева медленно кивнула в знак согласия:
– Да, возможно, так будет лучше всего. В конце концов, долгий роман вынуждает людей проводить вместе больше времени. Могут возникнуть чувства, которые делают человека глубоко несчастным, когда отношения заканчиваются.
– Вот именно.
– Лучше положить всему конец раньше, чем возникнет глубокая привязанность.
– Я с тобой полностью согласна.
– В конце концов, ты ведь практически не знаешь мистера Стэнтона.
– Ты абсолютно права.
– Что тебе известно о его происхождении? О семье? Как он воспитан? Чем он занимался в Америке?
– Я ничего о нем не знаю, – ответила Кэтрин, немного расслабившись. Разговор приобрел-таки нужное ей направление.
Женевьева нахмурилась.
– Хотя... ты была прекрасно знакома с лордом Бикли до того, как он попросил твоей руки, ведь так?
В голове у Кэтрин прозвонил предупреждающий колокольчик.
– Да, наши семьи были очень хорошо знакомы, – признала она.
– В самом деле. Я припоминаю, ты ведь говорила, что знала его практически всю жизнь, не так ли?
– Да.
– И считала его приличным, добрым и любящим человеком?
Кэтрин нахмурилась.
– Действительно, когда я выходила замуж за Бертранда, я думала, что мы прекрасно подходим друг другу. Я не питала к нему глубокого чувства, но считала добрым и порядочным. Во мне были уважение и привязанность к нему. Я наивно полагала, что они должны расцвести и превратиться в любовь до гроба. Я была ему хорошей женой. Посмотри, во что превратилось мое замужество? Если я сумела так ошибиться в человеке, которого знала столько лет, как я могу надеяться составить верное суждение о мужчине, с которым едва знакома?