Леди из нержавейки

Куликова Галина Михайловна

— Ему нужно засесть дома, — твердо сказала Полина.

— Это само собой. Но вот на какой срок?

— Если потребуется, то хоть на год.

— Да нет уж, знаешь, я предпочитаю рискнуть и что-нибудь предпринять, чем превратиться в заключенного. Пусть даже камерой будет моя собственная квартира. И потом: вдруг кто-нибудь время от времени приезжает сюда вечером и проверяет — не горит ли свет? Получается, мне еще и светомаскировку надо устраивать? Нет, это слишком сложно, я обязательно на чем-то проколюсь. Конечно, если бы не было другого выхода, я бы

пошел и на это. Но другой выход есть.

— Значит, то, что сказал Самойлов, вам по барабану? — уточнила Полина.

— Ну, не то чтобы совсем по барабану, — возразил Глеб. — Просто надо быть умнее и осторожнее.

— Так мы будем продолжать? — еще раз переспросил Левка.

— Да. С того места, на котором остановились. С очаровательной Вероники, мое свидание с которой так глупо сорвалось. — Он с упреком взглянул на Полину.

— Твое свидание? — удивленно переспросила она. — Ты же сказал, что вы все перерешали? И что это Виктор поехал на свидание?

Виктор мгновенно покраснел и никак не мог сообразить, что бы такое придумать. Глеб тоже молчал, тупо глядя на сестру. Один Левка не растерялся. Сделав в воздухе легкомысленный жест рукой, он соврал легко и качественно:

Он поехал, но по дороге передумал. Флирт в настоящий момент у него просто не получится. Он весь на нервах, и вообще…

— Да, я очень нервничаю, — подтвердил Виктор.

— Может, тебе стоит выпить успокоительное? — предложила Полина. — У тебя есть что-нибудь типа реланиума?

— Это слишком сильное средство, — не согласился Глеб. — Не надо засорять организм моего друга всякой дрянью. Пусть выпьет стопку водки и ляжет спать. Это лучшее снотворное!

— Лучшее снотворное — теплое молоко с медом, — не согласилась Полина. — Самое ценное, что его не надо принимать еще и утром, потому что голова болеть не будет.

— От рюмки водки голова тоже не болит, — сварливо возразил Глеб.

— Я хочу спать, — сказала Полина и потерла руками глаза.

— Витька, а мы все здесь разместимся? — спросил Глеб.

— Разместимся, — успокоил его тот. — Не колесить же по городу в такую поздноту. Мы и так не высыпаемся.

— Да уж, — усмехнулась Полина. — Уверена, что диванчик в лаборатории будет вспоминаться мне еще долгие годы.

— Надеюсь, что долгие, — сказал Глеб. — А это произойдет в том случае, если ты действительно перестанешь высовываться. Знаете, что я предлагаю? — Он с торжеством поглядел на окружающих. — Я предлагаю Витьке и Полине пересидеть здесь некоторое время и вообще не появляться на людях. Мне это развяжет руки.

— А вы? — спросила сонная Полина.

— Что мы? Левка с утра поедет в лабораторию и будет делать основную работу, а я отправлюсь в фонд. Если мне повезет, Ракитин явится на службу не с раннего утра, и до его приезда я успею наладить контакт с секретаршей Вероникой. Все согласны?

Виктор пожал плечами, Полина вообще ничего не ответила, потому что задремала. Один Левка по достоинству оценил план Глеба и, проходя мимо него, насмешливо прошипел:

— Сводник!

* * *

Вероника

Васильева была вовсе не из породы смазливых дурочек, к которой с первого взгляда отнес ее Глеб. Она была девушкой умной, а точнее, сообразительной. В один прекрасный день она села за письменный стол, взяла блокнот и выписала все свои достоинства в столбик. Затем трезво оценила их и поняла, что внешность, пожалуй, самое выдающееся, что у нее есть. Она правда не настолько хороша, чтобы пробиваться в модели или актрисы, тем более что для этого нужен еще и определенный склад характера. Но зато симпатичная мордашка и длинные ноги, безусловно, позволяли Веронике заняться поиском мужчины, который даст ей, так сказать, путевку в жизнь.

В конце концов. Вероника нашла Ракитина. Не бог весть что, но все-таки выход из положения. С его помощью, вернее, с помощью денег, которые он на нее тратил, можно было всерьез заняться собой и приумножить свой основной капитал — то есть внешние данные. Посещение салонов красоты, парикмахерских, спортивных клубов стало второй работой Вероники. Она относилась к этому делу гораздо серьезнее, чем к секретарским обязанностям, которые выполняла в благотворительном фонде, возглавляемом Ракитиным.

Однако на этом поприще она не перетрудилась. Не то чтобы она вовсе ничего не делала. Просто позволяла себе некоторые вольности. В бумагах, которые проходили через ее руки, царил легкий беспорядок, не всегда все они находились там, где им положено. Но ведь это не Совет министров, в конце концов!

Единственным, кто имел смелость к ней придираться, был заместитель Ракитина — Голубев. Этот скучный и бесцветный человек, которому только что исполнилось сорок, явно имел на ее покровителя определенное влияние. В чем тут дело, Вероника не понимала. Голубев постоянно делал ей замечаний, когда сталкивался с очередным упущением. Но, несмотря на его въедливость, она не позволяла себе комплексовать.

А еще она никогда не позволяла заводить интрижки на стороне. Или даже просто флиртовать. Тем более с мужчинами, которые приходили в фонд. Они были разного возраста и разного социального положения, но Вероника считала, что это верх глупости — рубить сук, на котором сидишь. Она готова была рискнуть расположением Ракитина только в одном случае — если бы ей попался кто-нибудь более стоящий.

Понятно, что ее не мог привлечь тип, который уже дважды появился в фонде. Еще в первый раз он смотрел на Веронику слишком пристально, а сегодня вообще явился с раннего утра и устроился возле ее стола. Вероника окинула его оценивающим взглядом исподтишка и усмехнулась. Кажется, он связан с какой-то столовой. Нет, совсем не тот уровень, чтобы ее заинтересовать. Если этот тип начнет с ней заигрывать, то его ждет жестокое разочарование. Правда, он обаятельный. Но при этом есть в нем что-то неестественное. Он держится как-то неловко. Обычно так ведут себя люди, попавшие в чужую среду. Он словно чувствует себя не в своей тарелке, и это его напрягает.