Леди-кошка
Шрифт:
Однако стоило Олегу отвлечься, географ тут же попытался воспользовался этим. Спасла Волкова только реакция, выработанная длительными тренировками. Он вовремя отпрянул – нож едва ткнулся ему в живот, оставив лишь поверхностный порез.
Холеное, всегда спокойное лицо учителя оставалось бесстрастным, и только уголок рта едва заметно дернулся, когда оружие прошло мимо цели.
Несмотря на весь ужас ситуации, Олег все же успел подумать, как нелепо выглядит вся эта сцена – учитель только что пытался хладнокровно зарезать своего ученика.
Первый из противников завозился на полу, приходя
Владимир Ольгердович, не сводя глаз с Олега, стал приближаться к Волкову. Прибалтийская неторопливость учителя казалась сейчас особенно неестественной и зловещей.
– У вас в школе что по физре было? – спросил Олег, оценивая шансы. Географ казался чуть повыше, зато тощий и вовсе не похож на бойца. Волков сделал еще шаг назад, принимая стойку, удобную для удара. Нужно прежде всего ударить ногой по руке, чтобы заставить противника выронить нож.
– Ты что, и вправду думаешь, будто я стану с тобой тут махаться? – Владимир Ольгердович усмехнулся. – Много чести. Может, как ты выразился, по физре у меня и было не очень хорошо, зато с мозгами полный порядок.
С этими словами географ, оказавшийся вслед за Олегом на площадке лестницы, потянул за какой-то рычаг.
Сначала парень не понял, что происходит. В ушах вдруг зашумело, а какая-то сила швырнула его на пол. В груди болело так, что, казалось, она вот-вот разорвется на части. На лбу выступила испарина. Волков не мог поднять голову и едва мог видеть из-за чудовищной рези в глазах.
– Ну вот, – туманное черное пятно, оказавшееся географом, приблизилось – тот, очевидно, присел перед противником на корточки. – Теперь и поговорить можно. Мы ведь тебя ждали, мальчик. Видишь, какую штуку специально для тебя приготовили. Думаешь, ты один умный?
Олег молчал. Сказать было нечего, к тому же язык едва ли повиновался ему сейчас. Все силы уходили на то, чтобы хоть как-то держаться.
– Молчишь? Ну что же, хорошо. Значит, расчет оказался верен, – продолжал Владимир Ольгердович. – Мне сказали, что у тебя сердечко пошаливает. Вроде твой папочка провел с тобой интересный эксперимент, и с тех пор у тебя странная реакция на микроволновое излучение. Рад, что это оказалось правдой. Если бы ты поднял голову, то мог бы полюбоваться на усовершенствованный потолок. Знаешь, какую штуку я туда специально для тебя привесил?
Смерть… Она подошла сегодня совсем близко. Олег ощущал ее смрадное дыхание, чувствовал удушающе-крепкое объятие. Кажется, такое уже было когда-то… очень давно… Он тоже находился на волосок от смерти… Сердце… Кажется, тогда тоже что-то случилось с сердцем. Он тоже умирал. А потом отец… да, тогда отец еще был с ними… отец взял его на руки и понес куда-то. Там мигал свет и было удивительно спокойно… Странно, Олег никогда до этого момента не вспоминал о тех событиях. Они, казалось, навсегда стерлись из памяти и вот, под влиянием сходных обстоятельств, снова всплыли.
Волны боли стали казаться мерным покачиванием, словно отец бережно несет его на руках. Олег даже слышал его голос: «Сейчас, сейчас все будет хорошо. Я все сделаю. Только потерпи, сыночек.
Темно. Словно во всем мире выключили свет. Словно солнце догорело и погасло, как оставленная на ветру свеча, и застыли растекшиеся лужицей не нужные никому восковые слезы…
Темно. И только голос отца: «Все будет хорошо. Я сделаю тебе новое сердце. Только живи, сынок. Только живи…»
Отключиться не получилось. Что-то страшное. Что-то чудовищное, до боли неправильное происходило совсем рядом, буквально в нескольких шагах от нее.
Алиса подняла голову, вслушиваясь в знакомые интонации мягкого голоса с чуть заметным прибалтийским акцентом. Фигуры в черных балахонах и с масками животных, скрывающими лица (а ведь под ними люди, возможно, знакомые Алисе, как и Владимир Ольгердович!), сгрудились у выхода с чердака, чтобы уничтожить Олега. Чтобы полюбоваться его мучениями. Если с ним что-то случится, виновата будет только она, Алиса. Впрочем, долго страдать от своей вины ей не придется. Тонкие, холеные руки Владимира Ольгердовича крепко держат нож. Он легко, без сожалений, вспорет ее грудную клетку и достанет оттуда глупое слепое сердце, не умеющее отличить добро от зла. Ей бы и поделом. Но Олег. Почему он должен пострадать?
Девушка напряглась, пытаясь разорвать веревки. Тщетно.
Вдруг одна из фигур, с головой обезьяны, повернулась и направилась к ней.
«Наверное, хочет убить меня сама. Может, для них это что-то навроде чести», – подумала Алиса.
Фигура остановилась перед ней. Из широкого черного рукава показался нож для резки бумаги. Девушка даже вяло удивилась: разве таким можно убить? Или ее хотят не убить, а покалечить. Мышцы свело судорогой. Алиса уже почти приняла мысль о собственной смерти, но пытки… к ним она оказалась не готова. Что же делать? Должен же быть хоть какой-то выход!
Но дальше произошло нечто действительно очень странное. Вместо того чтобы резать и терзать ее саму, человек в обезьяньей маске с усилием перерезал стягивающую запястья девушки тонкую веревку и отступил, давая понять, что Алиса свободна.
Она вскочила со стула и кинулась к выходу, не думая об опасности – лишь бы спасти Олега. Под ноги ей подвернулся оброненный им электрошокер. Девушка схватила его и в ту же минуту увидела скорчившегося на холодном каменном полу Волкова. Он лежал неподвижно, прижав руки к груди. Глаза закатились так, что зрачков не было видно под верхними веками.
«Он умер!» – мелькнуло в голове у Алисы, и она почувствовала, как подгибаются ноги. Неужели уже поздно? Неужели она опоздала? Вот ведь дура! Как правильно со стороны отца держаться от нее подальше! Она несет только разрушение, только смерть. Ну что же, пусть так и будет!
Поднимающаяся из груди темная волна смыла последние остатки благоразумия. У Алисы осталась только одна цель: уничтожить этих прячущихся под масками людей, растоптать их, как топчут сорную траву.
Одно нажатие кнопки на черном пластиковом корпусе, и выстрелившие усики-антенки электрошокера уложили на пол ближайшую к Алисе фигуру. Кто-то оглянулся. Девушка заметила изумление и страх в видных через прорези маски глазах. Повторное нажатие – и этот готов.