Леди-мафия
Шрифт:
– Да? И что?
Он остановился на пороге.
– А братва говорит, что ты сука и тебя пора кончать!
И она направила на него вынутый из стола «наган». Тот самый, с которого все начиналось.
На сходняке оружия с собой иметь не полагалось. За этим тщательно следили. Поэтому Мухомор никак не думал, что его смогут остановить с помощью «ствола». А зря, в отличие от него, она просчитывала ситуацию на два шага вперед.
– Эй, ты чего? – сошел он с лица.
– Говоришь, я не могу убивать? – Она смотрела на него пронзительным
И нажала на спуск.
Стрелять она умела. Последние два месяца часто заглядывала в городской тир, который они арендовали на пару часов в день. Гирла об этом побеспокоился.
Пуля угодила Мухомору прямо в лоб. Закатив безжизненно глаза, он грохнулся на мягкий ковер на полу.
– Ну, кто скажет, будто я что-то не так сделала? – Хищно усмехнувшись, Ирина бросила пистолет на стол.
– Мля буду, если этот петрила не заслужил, – едва взглянув на труп Мухомора, сказал Весло.
– Жаль, у меня «ствола» не было, – добавил Самовар.
– В натуре, раскола нам не надо, – кивнул Кирпич.
Весло, Самовар, Кирпич – их она ставила во главе звеньев. Но теперь они уже держали под собой бригады.
– Да, попала ты, мать, в переплет, – подал голос Гендос. – Ты вроде письма от Усика получаешь. Съездить бы тебе к нему не мешало...
Гендос и Архимед были мозговым центром в их организации. Четвертый курс институтов скоро закончат. Один юрист, другой экономист. И оба уже многое каждый в своем знают. И колесики в головах исправно крутятся. Их советами она дорожила. Им обоим просто нельзя было не присутствовать на сходе.
– А при чем здесь Усик? – не поняла она.
– Нельзя тебе здесь оставаться. Костыля Мухомор пришил, а шишки все, сама знаешь, на тебя посыплются. Менты уже следствие ведут. Тебя зацепить до выяснения запросто могут. Доказать ничего не докажут, но в камере промурыжат... Но и это еще не беда. Братва воровская крупной масти вмешается. Тебя же первую на прицел и возьмут... Нельзя тебе здесь оставаться. Поезжай к Усику, погости у него. А мы без тебя говно мухоморовское разгребем. Не бойся, все будет путем...
– Дело Гендос говорит, – согласился Гирла.
Он неплохо справлялся с ролью ее личного телохранителя. Она полностью ему доверяла.
– А если к Усику не поедешь, будем думать, что ты в грош не ставишь своих старых друзей, – нарочно подстегнул ее Весло. – Уезжай, Ирина, от греха подальше. Мы уж тут без тебя как-нибудь... А наладится все, приедешь...
– Вадим вот-вот должен весточку о себе подать, – вздохнула она, внутренне смиряясь с необходимостью исчезнуть из Краснинска. – Его уже из Афгана вывели...
– А вот о Ящере ты кстати напомнила, – сказал Гирла. – Да он же нас с говном смешает, если с тобой что случится... Уезжай, а?
Он еще помнил о Ящере как о своем вожаке, был предан ему. За это Ирина уважала его еще больше.
Да, они правы. Скрыться на время необходимо. Убийца Костыля мертв. Это смирит гнев воров. Но не сразу. А пока
– Ладно, уговорили, – окончательно сдалась она. – Ты, Гирла, рулишь здесь всеми. Ты, Самовар, сдавай своих пацанов Сараю, парень он толковый. А сам подминай под себя бригаду Мухомора. Всем, кто быковать начнет, хребет ломай. Раскола быть не должно.
– Заметано, – кивнул Самовар.
Толковый он парень. Отчаянный и жестокий. Уж этот обломает мухоморовских, поставит их на место.
– И оружие в тайник верни...
Уезжая, Ирина, казалось, предусмотрела все. Но ее не покидало предчувствие, что по возвращении ее будут ожидать неприятные сюрпризы.
3
Сема ненавидел то, чем ему приходилось заниматься: валить лес на трескучем сорокаградусном морозе. Март наступил, но весной еще и не пахнет. Не скоро она в эти богом забытые края придет. Жрать хочется, сил больше нет терпеть усталость и холод. А ты давай, вали эти гребучие кедры и сосны. План давай! Скорее бы до барака добраться. Там холодно, но куда теплее, чем тут, на морозе. Хоть на время забыться, погрузиться в сон...
На зоне в авторитетах он не ходил. Не тот уровень. Слишком молод, и ходка за «колючку» у него первая. Колония строгого режима, это вам не крен собачий. Здесь случайно оступившегося редко встретишь. Рецидив сплошной... Но и обижать его никто не обижал. Все знали, как он с обидчиком своим в следственном изоляторе обошелся. И это заставляло относиться к нему не с уважением, нет, но с настороженностью. «Один раз – не педераст» – это про него. Зачастую как бывает: продырявили человека и все, только в «петушиное» племя ему и дорога. А он нет, к отверженным не присоединился...
И вот наконец работа на сегодня закончена. Сдали инструмент, выстроились в колонны и повалили домой – если так можно назвать их лагерь. Пришли, в столовой скудно поужинали. В барак загнали. Теперь сидеть тихо надо, не высовываться. А то шнырить заставят.
Отбой! Отбой!.. Самые светлые минуты в его жизни. Быстро ложится на шконку, трепыхается, чтобы согреться под одеялом. Закрывает глаза и ждет, когда ему приснится Ириха.
Ириха, святая женщина. Не бросила его в беде, ужом вывернулась, но срок ему сбили до минимума. И сейчас не забывает. Письма пишет, от себя и от братвы приветы шлет. И посылки отправляет, как положено, срок в срок.
Вот только закроет он глаза, и она уже тут как тут перед ним. Всегда полностью обнажена, в постели на спине лежит и так блудливо смотрит на него, пальчиком манит к себе. И он, конечно же, не теряется, набрасывается на нее, подминает под себя. И всю ночь напролет они занимаются любовью...
– Ты, Меченый, на работу сегодня не идешь, – с плохо скрытой завистью буркнул «бугор» после завтрака. – Три пачки «Примы» с тебя за новость...
– За какую новость? – не понял Сема.
– Приехали к тебе...