Леди Максбет Цементского уезда
Шрифт:
Вот и вы, можно сказать, в утешение бы были для другого человека, а тут вы как эта канарейка в клетке содержитесь.
– Да, мне тоже скучно, – вырвалась у Мэрилин Максимовны, и она отвернулась, прикрыв вышиванием покрасневшее лицо.
Сергей заворожено смотрел на танец Мэрилин Максимовны, он первый раз увидел её ножки, её белые чулочки и розовые туфельки, иногда показывались её коленочки. Серёжа с восторгом переводил взгляд с улыбающегося лица Мэрилин на её ножки, лихо танцующие польку.
– Как не скучать, сударыня, в эдакой жизни!
– Ну, это ты… Не то совсем, – опять покраснела Мэрилин и отвернулась к окну.
– Мне бы вот ребёночка бы родить, вот бы с ним мне и веселее стало.
– Да, позвольте вам доложить, сударыня, ведь и ребёнок тоже от чего-нибудь тоже бывает, а не просто так, а танцев да от песен, и от канареек дети не родятся. Я ведь столько лет живши по разным хозяевам и на эдакую женскую жизнь по купечеству глядучи, тоже понимаю женщин.
– Моё сердце такое чувствительное, Мэрилин Максимовна, что вот взял бы его вынул из моей груди и бросил бы к вашим ножкам!
У Сергея задрожал голос!
– Что это ты мне тут про своё сердце сказываешь?! Мне это ни к чему, иди ты к себе!– отвернулась к окну, её платье волнами опустилось вниз и успокоилось, только лёгкая рябь шла по платью бирюзового цвета как будто утреннее море.
– Нет, позвольте, сударыня,– произнёс Сергей своим волшебным голосом! Он сделал шаг к Мэрилин Максимовне.
– Позвольте, посмею я прикоснуться к вам, – он тихо прикоснулся к складкам платья.
– Знаю я, вижу и очень даже чувствую и понимаю, что вам надо на свете! Теперь всё это состоит в эту минуту в ваших руках и в вашей власти!
– Ты чего!– полным волнения голосом сказала Мэрилин. Она повернула к Сергею не чувствуя под собой ног. Волнение захлестнуло её, и, не справляясь с этим нахлынувшим чувством, она схватилась рукой за подоконник.
– Свет очей моих, тайная роза моих ночных грёз! Жизнь ты моя несравненная!– прошептал Сергей, и, оторвав молодую хозяйку от окна, крепко обнял её.
– Ох, ох! пусти, – тихо простонала Мэрилин Максимовна, слабея под горячими поцелуями Сергея, и не понимая, что с ней происходит, помимо своей воли, прижалась к могучей его груди.
Сергей поднял хозяйку, как ребёнка, на руки и унёс её в спальню.
В комнате раздавались песни канарейки, и слышно было веселенькое тик
– Уходи,– сказала томно Мэрилин Максимовна через полчаса, иногда оглядывалась на Сергея и поправляя перед маленьким зеркальцем свои прекрасные волосы.
– Чего я таперича отсюда пойду,– отвечал ей счастливым голосом Сергей.
– Может свекор прийти, двери запрет.
– А может быть и хорошо, что двери запрёт! Мы повеселимся ещё вместе!
– Нет, Серёженька, я что-то сильно боюсь, давай сегодня больше не будем веселиться.
– Эх, душа, душа. А мне всё равно двери, заборы, столбы топерича мне не помеха.
И пошел Сергей, насвистывая вместе с малиновкой
Глава четвёртая.
Зиновий Борисович ещё неделю где-то гулял и домой не являлся, кажется он гужбанил с друзьями купцами. Мёд пил пиво пил, надеемся, по губам текло и в рот попало, потому что они были добрые купцы.
Всю эту неделю Мэрилин, жена его, веселилась все ночи с Сергеем.
Много было в эти ночи в спальне Зиновия Борисовича: и винца из погреба попито, и сладких сластей поедено. И сахарные хозяйкины уста поцелованы, и чёрными кудрями на мягком изголовье полюбовно. И холмами грудей поиграно всласть!
Много слышали соловьи да малиновки стонов и криков из окна, Мэрилин была очень счастлива, а Серёжа возгордился собой.
Шептала Мэрилин милые пустячки на ушко Сергею.
В одну ночь не спалось Борису Тимофеевичу, он ходил тихо по дому. Думал о хозяйстве. Решил выпить немного винца, сходил в погреб и взял там штоф водки. Набрал из бочки огурчиков и маринованных помидоров.
Когда выпил Борис Тимофеевич, ему привиделись какие-то человечки, какой-то мужик в красной рубашке. Он подумал: «Да и пусть этот мужичок лазает к снохе: – всё ей не так скучно и страшно будет».
А сам продолжил выпивать, негромко распевая:
Подозвал он человека в красной рубахе и говорит:
– Сказывай, что видел, с кем гулял, что пил и почему ко мне так долго приходил?
– А где был,– говорит человек в красной рубашке,– там меня, сударь, уже нетути.
Наливай, я с тобой посижу, может быть, что-то интересное расскажу.
– Поди, веселился с Мэрилин?– не унимался Борис Тимофеевич
– Про то, хозяин, я тебе ничего не скажу.
Одно скажу: ты счастливый от того, что у тебя в доме живёт такая красавица.
А сейчас давай выпьем.
– Желаю за тебя, аспида, пятьсот рюмочек закатить!
– Воля твоя, хозяин, пей!
– И ты пей со мной, Серёжа.
– Не по рангу мне пить с вами, Борис Тимофеевич.
Схватил дряхлый старик молодого Серёжу за ворот, затащил не упирающегося молодца в свою каменную кладовку, и заставил пить.
Сережа, отбрыкивался, как мог, потом выпил, но вида ни подал, что ему тяжело, и рукавом своей красной рубашки занюхивал после каждой стопки.
Запер Борис Тимофеевич Сергея в кладовочке.
Послал Борис Тимофеевич за своим сыном. Но сто вёрст на Руси по просёлочным дорогам ещё и теперь не скоро ездят, а Мэрилин Максимовне без Сергея и час лишний пережить уже невмоготу стало.
День она терпела, два терпела, а потом развернулась во всю ширину своей натуры и такая стала решительная, что унять её нельзя. Таких баб на Руси за версту люди видели и побаивались, если баба без мужика долгое время. Проведала Мэрилин, где Сергей находится, поговорила с ним через духовое оконце и кинулась искать пути решения своей проблемы,