Леди Опасность
Шрифт:
— Что ты здесь делаешь?
Джослин присел на край кровати рядом с ней.
— Я пришел, чтобы преклонить перед тобой колени, — он сложил вместе руки и низко опустил голову. — Прости меня, я умоляю, прости меня, о прекрасная госпожа моей жизни!
— Дурак!
Лайза старалась не улыбаться и на всякий случай быстрым взглядом окинула комнату, как будто желая убедиться, что он не привел с собой всех жильцов дома.
Джослин снова упал на колени, сложил свои руки в умоляющем жесте и протянул их к ней.
— Я не достоин поцеловать даже край твоей рубашки, даже
— Да тише ты, — прошептала Лайза. — Ты ведешь себя, как какой-то лунатик. Нас могут услышать.
— Нет, я не остановлюсь, пока ты не скажешь, что простила меня.
Он глубоко вздохнул и опустил голову так, чтобы можно было потереться о ее бедра.
— Я могу умереть от огорченья, если не услышу от тебя слов утешения, моя любовь.
— Я старая дева. Ты помнишь свои слова?
— Ты самая прекрасная, самая очаровательная из всех старых дев, которых только можно себе представить.
Джослин вскочил на ноги, приложил одну руку к сердцу, а вторую вытянул далеко вперед.
Прекрасная, как ночь, идешь в лучах
Звезд, на тебя глядящих с высоты.
И отражается в твоих очах
То черный мрак ночи, то свет звезды.
Он посмотрел на нее таким выразительным взглядом, что Лайза не удержалась и захохотала. Джослин бросился к ней и закрыл ее рот ладонью. Она пыталась отнять его руку, но он крепко держал ее, пока ему не удалось запрыгнуть на кровать и заменить свою ладонь жаждущими ее губ губами.
Лайза все еще хихикала, но его горячий язык проник ей в рот, и ей уже было не до смеха. Он навалился на нее своим теплым и упругим телом, и это тепло тут же передалось ей. Ее охватил пылкий жар, затуманивший ее способность мыслить и рассуждать здраво.
После нескольких поцелуев она почувствовала, как он скользнул под ее одеяло. Его руки судорожно смяли ее шелковую ночную рубашку, и мгновение спустя он сбросил с нее тонкий шелк и прижался к ней своим обнаженным телом.
— Я прощен?
Лайза прильнула своими губами к его губам и спросила себя, существует ли более приятное чувство, чем соприкосновение их горячих тел.
— Лайза.
Ей очень нравилось, когда он что-то говорил, прикасаясь губами к ее коже.
— Попроси еще раз.
— Ты простила меня?
У нее было такое ощущение, как будто бабочка порхала крылышками по ее щекам.
— Еще раз.
Он оторвался от ее тела, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Ты маленькая чертовка! Ты даже не слушаешь, что я тебе говорю.
Лайза прикусила зубами его губу.
— В таком случае тебе придется каким-то другим образом убедить меня, чтобы я тебя простила.
— Согласен, но только если ты мне пообещаешь, что не отпустишь все мои грехи слишком быстро.
16
Джослин крепко сжал зубы, чтобы подавить нахлынувшую на него зевоту. Это была идея миссис Эллиот — после грандиозного обеда послушать знаменитого лондонского тенора, который должен был развлекать публику
Даже прекрасный обед из двенадцати блюд не помог им разогнать сонливость. Джослин передернул плечами, чтобы хоть как-то взбодриться.
— Интересно, долго ли это будет продолжаться? — проворчала сидевшая рядом с ним Лайза.
Джослин отрицательно покачал головой, но как только он подумал о том, что нехорошо засыпать на концерте в окружении великосветского общества, тенор закончил петь, и весь зал разразился громкими аплодисментами. Джослин облегченно вздохнул и вместе со всеми встал, чтобы таким образом выразить признательность певцу. Миссис Эллиот бросилась к тенору, а Джослин в этот момент наклонился к Лайзе.
— Сегодня вечером? — спросил он шепотом Лайзу.
Она ответила ему лучезарной улыбкой.
— Сюда идет твой отец, — Джослин показал кивком головы в сторону приближающейся фигуры Ричарда Эллиота.
— Господи, сохрани и помилуй, — тихо прошептала Лайза.
Джослин сочувственно посмотрел на нее.
— Ты не будешь возражать, если я сбегу отсюда? — сказала она.
— Давай быстрее. Я отвлеку его.
Он видел, как Лайза быстро направилась к выходу, скрываясь за массивной фигурой леди Августы, затем повернулся, чтобы встретить ее отца.
— А, Эллиот! — с напускной радостью сказал он. — Это был грандиозный обед. У вас отличный повар.
— Еще бы! — довольно сказал Эллиот и остановил проходившего мимо слугу, чтобы взять у него бокал красного вина. — Знаете ли, я привез его из Парижа.
— Превосходно.
Эллиот подошел поближе и взял Джослина за руку.
— Мой дорогой Радклифф, могу ли я поговорить с вами наедине?
— Как пожелаете.
Джослин последовал за Эллиотом из музыкального зала через весь дом в другой его конец, где находились личный кабинет хозяина и офис. Кабинет представлял собой большую комнату с панелями из красного дерева и массивной мебелью, обтянутой кожей цвета красного вина. Все это создавало впечатление чисто мужской комнаты. Они сели в глубокие кресла, стоявшие у камина. Эллиот предложил Джослину сигары, но тот вежливо отказался. Эллиот выбрал одну из них, зажег и, громко пыхтя, стал раскуривать ее. Затем он уставился на угольки, тлевшие в камине.
— Вы неплохо знаете мою дочь, Радклифф, — начал он.
— Мисс Эллиот, — очаровательная леди, — осторожно сказал Джослин.
— Вы ее уже достаточно хорошо знаете, — повторил Эллиот.
Джослин настороженно взглянул на Эллиота. Не раз настойчивые и сердобольные папаши пытались заставить его жениться на своих дочерях. Джослин чувствовал себя спокойно и не нарушал воцарившегося молчания. Он еще не был готов связать себя обременительными узами брака, даже с Лайзой.
Эллиот наконец прервал молчание: