Леди–призрак. Я вышла замуж за покойника
Шрифт:
Выйдя из комнаты и спускаясь по лестнице, Патрис подумала, что внизу необычно тихо. Монотонно бубнил лишь один низкий голос, словно кто–то читал вслух. Никого больше не было слышно.
Чуть спустя молодая женщина обнаружила, что все собрались в библиотеке, где по вечерам обычно никто не бывал. Она увидела их дважды — раз с лестницы, когда спускалась, другой раз внизу, когда, обойдя лестницу, проходила через примыкающую к библиотеке прихожую.
В библиотеке находились все трое и с ними мужчина, которого
Остальные не произносили ни слова. Сидели на разном расстоянии от читавшего и слушали с разной степенью внимания. Папаша Хаззард пододвинулся к столу поближе и, время от времени согласно кивая, не пропускал ни одного слова. Мамаша Хаззард сидела в кресле с корзинкой для рукоделия на коленях и что–то штопала, изредка поднимая глаза. Как ни странно, был здесь и Билл. Сидя в отдалении, он болтал перекинутой через подлокотник ногой и, запрокинув голову так, что торчавшая в зубах трубка смотрела в потолок, казалось, совсем не слушал. Отсутствующий взгляд говорил, что мыслями он будто бы где–то далеко, хотя физически, как послушный сын, при сем присутствует.
Патрис попыталась незаметно скрыться, но мамаша Хаззард не вовремя подняла глаза и увидела мелькнувшую за дверью фигуру.
— А вот и она, — сказала мамаша. — Патрис, зайди на минутку, дорогая. Ты здесь нужна.
Патрис повернулась. Во рту вдруг пересохло.
Монотонный голос выжидательно замолк. Частный детектив? Нет–нет, не может быть. Он бывал в доме в другом качестве, она в этом уверена. Но эти разложенные перед ним многочисленные бумаги…
— Патрис, Тая Уинтропа ты знаешь.
— Да, нас знакомили, — пробормотала она.
Приблизившись, она, с трудом отводя взгляд от стола, поздоровалась.
— Тай — адвокат отца, — взяла на себя бремя объяснений мамаша Хаззард, будто в данной обстановке нельзя было иначе представить старого друга.
— И соперник в гольфе, — добавил он сам.
— Соперник? — презрительно фыркнул отец. — Какой ты соперник? Соперник тот, кто равен тебе по силам. Я бы скорее назвал наши игры избиением младенца.
Трубка Билла приняла горизонтальное положение.
— Побьешь его одной рукой, так, что ли, па? — подзадорил он отца.
— Ага, только вот чьей одной рукой, — подмигнул сыну адвокат. — Особенно в прошлое воскресенье.
— Ну–ка уймитесь все трое, — улыбаясь, осадила их мамаша Хаззард. — У меня дела. Да и у Патрис. Не сидеть же здесь всю ночь.
Снова воцарилась деловая обстановка. Билл поднялся и подставил стул к столу.
— Садись, Патрис, присоединяйся
— Да–да, Патрис, мы хотим, чтобы ты послушала, — заметив ее нерешительность, попросил отец. — Это касается тебя.
Ее рука предательски потянулась к горлу. С огромным трудом удержалась. Неловко присела на стул.
Адвокат прокашлялся:
— Верно, по–моему, тут как раз об этом, Дональд. Остальное остается как раньше.
Отец подвинул стул поближе.
— Хорошо. Можно подписывать? — спросил он.
Мамаша Хаззард, закончив работу, откусила нитку. Стала собирать рукоделие в корзинку, готовилась уходить.
— Сначала сказал бы Патрис, о чем речь, дорогой. Не хочешь, чтобы она знала?
— Давайте скажу я, — предложил адвокат Уинтроп. — У меня будет покороче. — Повернувшись к Патрис, он дружелюбно поглядел на нее поверх очков. — Дональд меняет условия завещания, делает дополнительные распоряжения. Видите ли, первоначально предусматривалось, что после покрытия долгов и уплаты по обязательствам оставшееся имущество делится поровну между Биллом и Хью. Теперь же мы меняем это следующим образом: четверть отходит Биллу, остальное вам.
Патрис почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, будто его залило обжигающим красным светом, и все это видят. Ею овладело мучительное желание оттолкнуться от стола и бежать. И в то же время ей было не оторваться от стула.
Облизав пересохшие губы, женщина постаралась говорить спокойно.
— Я не хочу, чтобы вы делали это. Не хочу, чтобы включали меня.
— Не думай ничего такого, — добродушно улыбнулся Билл. — Ты никого ни в чем не ущемляешь. Мне остается дело отца…
— Это сам Билл предложил, — пояснила мать.
— Когда ребята достигли двадцати одного года, я для начала выделил им единовременно наличными.
Она, не слушая, вскочила на ноги и в панике оглядела всех.
— Не надо, прошу вас! Не надо там моего имени! Я не хочу, чтобы оно там упоминалось! — Протянула руки к отцу. — Папа! Послушай же меня!
— Это же в память Хью, дорогая, — тактично подсказала мать. — Неужели не понятно?
— Знаю, всем нам тяжело вспоминать о Хью. Но и ей тоже надо жить. Думать о сыне. И такие вещи нельзя откладывать по настроению. О них надо думать заранее.
Патрис повернулась и выбежала из комнаты. Никто за ней не последовал.
Заперлась у себя. Взявшись за голову, принялась метаться по комнате.
— Мошенница! — вырвалось у нее. — Воровка! Забралась в чужой дом и…
Через полчаса в дверь постучали. Подошла, открыла. В дверях стоял Билл.
— Привет, — неуверенно заговорил он.
— Привет, — так же неуверенно ответила она.
Будто они не виделись, по крайней мере, несколько дней, а не всего полчаса.