Леди-призрак
Шрифт:
— В этом баре?
— В этом баре.
— Что еще говорит этот Пит?
— Ничего особенного. Постоянно говорит о старых добрых временах, которые они провели вместе, а она все твердит ему, что это были не добрые времена. Глория! Что это, черт возьми, за имя такое?
— Что она говорила тебе об этих звонках?
— Она сказала, что это приятель Дуэйна Ларсена, один подонок, о котором ей поскорее хотелось бы забыть. Элисон — низкая лгунья.
— Как она теперь выглядит?
— Почти так же, как всегда. Слегка постарела, но по
— Хорошо, — сказал я. — Останусь и подожду их здесь. — Я сверился с часами. Было без четверти семь. — А как ты?
— Я возвращаюсь в офис, нужно заняться парочкой контрактов, — сказала она. — Особенно обидно то, что она слишком напугана и не хочет мне довериться.
— У нее есть деньги?
— Только то, что она получила за исполнение той роли в эпизоде, — сказала Сэнди. — Они знали, что могут купить ее задешево, и купили.
— У нее были деньги, когда она тем утром появилась в твоем офисе?
— Одежда, которая была на ней, — вот практически и все, что у нее было, — сказала Сэнди нейтральным тоном.
— Стало быть, если Питу и нужно что-то, то это не деньги, — сказал я. — Может быть, долю от рекламы? Ты правда сказала: «четверть миллиона долларов»?
— Возможно. — В ее голосе не чувствовалось удивления. — У меня такое предчувствие, что все это не имеет никакого отношения к деньгам. И это не любовь. Она боится его до такой степени, что, когда он звонит, у нее перехватывает дыхание, и она едва может говорить.
— Может быть, мне надо переговорить с Дуэйном Ларсеном, — сказал я. — Где его найти?
— Он живет на Каньоне «Бенедикт». — Ее блестящие голубые глаза взглянули на меня с подозрением. — Что ты собираешься ему рассказать? Об Элисон, я имею в виду.
— Что ее агент беспокоится за нее, — сказал я. — Ларсен поймет. Он знает, что агент — это 10 процентов жизни актера. Необязательно посвящать его в то, как поживают остальные 90.
— Звучит, по-моему, неплохо, — сказала она сдержанным тоном. — Но мне не хотелось бы, чтобы ты, Холман, трепался об этом по всему городу.
— Его Высокоблагоразумие, Рик Холман — вот как звучит мое полное имя, — сказал я ей.
— Мне надо идти, — сказала она. — На всякий случай. А то вдруг Элисон решит прийти пораньше. Ты мне потом расскажешь, что будет?
— Если что-то будет, — пообещал я.
Она сидела задумавшись несколько секунд, потом сказала:
— Я должна тебе заплатить или как?
— Только после того, как я сам что-то сделаю для этого.
Она взяла со стола свою плоскую дамскую сумочку и встала. Я смотрел ей вслед, пока она шла к выходу из бара: ее округлые и упругие ягодицы подпрыгивали в плотно облегающих черных брюках. Да, Сэнди Паркер — привлекательная женщина, но один вопрос не давал мне покоя: какие на самом делевзаимоотношения связывали ее с Элисон Вейл?
Я подозвал официанта, заказал новую порцию
4
Бионика изучает особенности строения и жизнедеятельности организмов для создания новых приборов, механизмов, систем в интересах человека.
— Эй, привет, Мэнни!
Он замер в полусогнутом положении, и его увеличенные крупными линзами глаза стали в отчаянии и недоумении бегать за стеклами очков.
— В чем дело, мистер Крюгер? — спросила рыжая заинтересованно. — У вас застряло что-то в ширинке?
— Только найдешь время, чтобы уединиться от всех, — злобно сказал Мэнни, — и вот тебе на — Рик Холман тут как тут!
— Я не буду лезть в твою частную жизнь, Мэнни, — сказал я ему. — Просто посижу здесь тихонечко, чтобы было слышно каждое ваше слово.
Он выпрямился, схватил девушку за руку и направился к моей банкете. Я одарил даму широкой улыбкой, она села рядом со мной, и я представился.
— Привет. — В ответ она тоже подарила мне свою улыбку, неторопливую и знойную. — Я — Лиз Муди.
— Которая, как ни странно, является моей новой секретаршей, — сказал Мэнни. — У нас на студии был чертовски тяжелый день, и я подумал, что, по меньшей мере, выпивку за мой счет она заслужила.
— Мистер Крюгер — такой милый босс, — затаив дыхание, призналась Лиз шепотом.
Студия «Стеллар» — последняя из «гигантов», и Мэнни — их директор по рекламе.
Еще о нем было известно, что он снимал секретарш с работы быстрее, чем Де Милл снимал свои киноэпопеи. Обычно они могли продержаться на службе не более двух месяцев, потом они шли своей дорогой. Я всегда считал, что это каким-то образом связано с маниакально-депрессивной натурой Мэнни.
— Почему ты шпионишь за мной, Рик? — спросил он с места в карьер.
— Это тышпионишь за мной, — сказал я. — Кто первым зашел в этот бар?