Леди-служанка

Карлайл Лиз

– Ты хочешь сказать: общение с проститутками? – уточнил Уолрейфен.

– Да, именно так, – хмыкнул Креншоу. – Он все больше оставался дома, и я полагаю, не по причине возраста или невменяемого состояния. Пьянство никогда пагубно не воздействовало на его… э-э… силу, если ты меня понимаешь.

– Думаю, понимаю, – криво усмехнулся Уолрейфен. – Скажи, Джеффри, что говорит мировой судья?

– Старый Хиггинс, естественно, подозревает миссис Монтфорд. По его мнению, она что-то скрывает, да и на чужака всегда проще все свалить, не так ли? Она держится обособленно, ни с кем близко

не сходится и редко бывает где-нибудь дальше деревни, если только ее присутствие не понадобится кому-то из арендаторов. По версии Хиггинса, между ней и майором, возможно, произошла одна из их обычных стычек, но на этот раз вышла из-под контроля. Только вот что я тебе скажу, Уолрейфен: он ошибается, Обри Монтфорд не убивала твоего дядю.

Горячность друга удивила Джайлза, но ему почему-то хотелось с ним согласиться. Женщина, которая служила экономкой в его доме, вряд ли была способна совершить такое преступление. О, он не сомневался, что миссис Монтфорд могла бы совершить убийство, но это было бы хорошо спланированное убийство, а не совершенное в порыве бесконтрольной ярости, после которого на ковре остались пятна крови, а в доме все перевернуто вверх дном.

– Ты говоришь о ней с таким восторгом, что я начинаю подозревать тебя в предвзятости, – заметил Уолрейфен с улыбкой.

– А я и не стану этого отрицать, – признался Креншоу с мальчишеской улыбкой. – Знакомство с ней любому приятно. Согласись, Джайлз, она редкая красавица и к тому же обладает определенным обаянием, если мужчина не боится сильных, самостоятельных женщин.

– Ничего такого я не разглядел, – солгал Джайлз, изобразив равнодушие и даже пожав плечами, чтобы скрыть смешанные чувства к миссис Монтфорд.

Она его раздражала, он не мог смириться с ее острыми замечаниями и надменностью, граничащей с презрением, но от него не ускользнули искорки юмора, временами сверкавшие в глазах, остроумные комментарии, и это держало в узде его гнев, хотя голос смягчить не могло.

И Креншоу не преувеличивал – она обладала не только редкой красотой, но и живым умом, умела мгновенно находить ответы на самые каверзные вопросы. Ее зеленые глаза сверкали как изумруды, лицо покрывалось нежным румянцем, когда она злилась, но старалась держать себя в руках. А густые рыжие волосы, которые каким-то образом ухитрялись выбиваться из-под покрывавшего их чепца, как будто старались выставить себя напоказ! Ее внешность вызвала у Джайлза удивление, поскольку его дядюшка предпочитал пышных красавиц, не блиставших ни умом, ни твердостью характера.

– Обри, – протянул Уолрейфен. – Какое странное имя. Я никогда не слышал такого. У Хиггинса имеются какие-то достоверные улики против нее?

– Ее одежда была перепачкана кровью, – снова пожав плечами, сообщил Креншоу. – Как следует из ее заявления, никого в доме больше не было. И, по словам Хиггинса, она отвечала на его вопросы совершенно спокойно. Но от миссис Монтфорд вряд ли вообще можно ожидать истерических припадков.

«И в этом он абсолютно прав», – мысленно согласился с ним Джайлз. Сегодня днем при аудиенции с ним один на один она не отступила, не проронила ни слезинки, не впала в истерику, даже голос ее ни разу не дрогнул. Его гнев,

казалось, не произвел на нее совершенно никакого впечатления даже тогда, когда он пригрозил ей увольнением. Выдержке этой женщины мог бы позавидовать и мужчина. «Была ли это маска?» – задумался Джайлз. Возможно, дело не только в ее твердом характере, а, как подозревал Хиггинс, ей есть что скрывать.

В этот момент в дверь постучали и вошел Певзнер.

– Прошу прощения, милорд, – сказал дворецкий. – Я не знал, что здесь доктор Креншоу.

– Певзнер, что стряслось? – спросил Уолрейфен, когда тот уже почти закрыл за собой дверь.

У дворецкого был такой вид, словно он только что нашел на обеденном столе дохлую крысу. Он вошел в комнату и, бросив на Креншоу настороженный взгляд, закрыл дверь.

– С сожалением должен доложить вам, сэр, что исчезли карманные часы вашего дяди.

– И что, дорогие часы? – уточнил Джайлз.

– Да, сэр: из чистого золота, украшенные сапфирами. Майор Лоример очень дорожил ими и всегда держал в шкатулке на туалетном столике. Я собирал его вещи, но часов нигде не обнаружил. Боюсь, их украли.

– Я сообщу об этом Хиггинсу. Благодарю вас за усердие. – Уолрейфен знал, что материальные ценности ничего не значили для Элиаса.

– Если они не найдутся в ближайшее время, – не отступал дворецкий, – я думаю, следует обыскать весь дом.

– Конечно. Организуйте это, Певзнер. – Джайлз нетерпеливым жестом отпустил дворецкого.

– Мне тоже пора. – Креншоу резко поднялся, когда Певзнер, кивнув им, вышел. – Моя помощь больше не нужна?

– Нет, Джеф, спасибо. – Джайлз протянул было другу руку для пожатия, но вдруг передумал. – Подожди, есть еще кое-что. Огилви сортировал почту, и среди писем оказалось одно адресованное тебе. – Подойдя к столу, он стал перебирать стопку конвертов. – Вот, – он протянул доктору коротенькую записку. – Огилви нашел его на столике у двери в большом зале. В суматохе кто-то, видимо, положил туда всю пришедшую в Кардоу почту.

– Почерк миссис Монтфорд, – сказал Креншоу, рассматривая сложенный лист бумаги, и, сломав печать, бегло прочитал послание, а затем передал его Уолрейфену.

– Удивительно, – сказал Джайлз, прочитав записку. – Миссис Монтфорд просит вас прийти в замок и осмотреть моего дядю? Причем, как она пишет, он согласился на это, чему верится с трудом.

– Зачем бы ей лгать? – вступился за нее Креншоу. – Это было написано утром в день смерти майора. Она и представить не могла, что на следующий день его не будет в живых. Нужно обладать недюжинным талантом, чтобы заранее спланировать такое и ничем себя не выдать.

Миссис Монтфорд обладала многими талантами – Джайлз лично удостоверился в этом, – но чтобы убить? Нет.

– Конечно, ты прав, так что захвати эту записку с собой: мне хватает и собственной корреспонденции.

– Я рад, что ты не утратил своего сарказма, – ухмыльнулся Креншоу, засовывая лист бумаги в карман, и, пожав Джайлзу руку, направился к двери.

– Подожди, Джеф! – остановил его Уолрейфен. – Может, пообедаешь с нами? Вот-вот приедут родственники из Бата, и я, честно говоря, чувствую себя неуютно в одиночестве.