Леди-Солнце
Шрифт:
— Ваши соотечественники весьма чтут вас, милорд. Думаю, они очень скоро внесут за вас выкуп.
— За кого вы меня принимаете? — гневно вскричал принц. — Да я лучше умру с мечом в руке, чем унижу себя и Англию тем, что отдамся в руки противника. Моей стране и народу не придется ни краснеть, ни платить за меня!
Граф Уорвик, будучи не в силах сдержать возмущение, крикнул:
— Вы, французы, и не думаете о перемирии! Воображаете, если вас вчетверо больше, то победа у вас в руках? Нас не запугаете! Вот перед вами поле сражения, и пусть победит тот, кто сильнее, а
Принц кивнул с одобрением, услыхав его слова. На этом встреча, к глубокому огорчению кардинала де Перигора, закончилась, и стороны разошлись, чтобы готовиться к бою.
На рассвете девятнадцатого сентября 1356 года принц был уже на ногах и готов к первой атаке, план которой выработал еще с ночи. Он понимал, что только военное искусство, а также особое везение могут помочь ему выиграть сегодняшнее сражение, и, как ни странно, был в хорошем настроении и уверен в победе. Ночью он объехал весь лагерь и поговорил по душам с солдатами, напоминая о прошлых победных битвах, когда англичан тоже было значительно меньше числом. Нужно только одно, говорил он, — чтобы каждый из вас сделал все, что может, и слушал командиров…
Перед началом боя он сказал Чандосу:
— С Богом, Джон! Мы победим, чувствую это. И потому пускай будут наготове гонцы, которых я отправлю сообщить отцу о нашем торжестве. И путь этот день станет праздничным для всей Англии на долгие времена.
— С Богом, Эдуард! — отвечал ему преданный друг.
— Будь рядом со мною, Джон.
— До самой смерти!
— Не нужно говорить о смерти. Лучше скажи: всю жизнь! А когда у нас появятся седые бороды, мы будем с тобой вспоминать этот славный и великий день и посмеиваться над тем, как оба вначале испытали страх и постарались скрыть это друг от друга… Я верю, наши славные лучники выполнят задачу, которую я им поставил. Они уже заняли позиции за кустами, среди виноградников и во всех узких проходах… А теперь за дело, дорогой друг. Вперед!..
Сражение началось.
Каким ожесточенным оно было и как часто казалось, что те, кого больше числом, переломили ход сражения в свою пользу!
Но человек, ставший впоследствии легендой, — Черный Принц не сомневался в успехе.
Какая это чудодейственная сила — вера в победу! Она помогала ему не терять присутствия духа и воодушевлять других, делала неуязвимым на поле боя. Он успевал везде, и где был он, там были надежда и успех.
Лучники, как он и рассчитывал, сыграли главную роль — таких мастеров лука не видывал мир! Однако пришел час, когда у них в колчанах иссякли стрелы. Но и тогда они продолжали бой — топорами и мечами убитых соратников, камнями, поднятыми с земли.
Был момент сражения, когда английский рыцарь при виде новой колонны французов, облаченных в сверкающие под солнцем доспехи, воскликнул:
— О, мы несчастные! Нам пришел конец!
Услыхав эти слова, принц закричал еще громче:
— Ты лжешь, трусливый пес! Небеса на нашей стороне! Мы не можем сегодня потерпеть поражение!
И воины воспряли духом. Их вождь непобедим! Он ведь Черный Принц, и, где его черные латы,
Да, он неодолим, в это верили все и, не жалея жизни, шли в бой, готовые умереть, но не позволить никому сказать, что враг одержал над ними хотя бы маленькую победу.
Они устали, они выдохлись, они понесли огромные потери. Однако потери у французов были несравненно большими. Но и осталось их значительно больше, чем англичан. Долго ли еще, начали спрашивать себя воины Черного Принца, они сумеют продержаться?
Французский король был в недоумении: почему не наступает перелом в сражении? Он, как и Черный Принц, был настроен на победу, все время находился в гуще боя и не мог понять, что помогает англичанам выдерживать натиск превосходящих сил и не отступать с поля битвы.
Рядом с королем все время был его сын Филипп. Мальчик видел, как смело сражается отец, видел, как вокруг него падают и умирают люди, но ему не было страшно. Хотя он начинал понимать, что дела идут совсем не так, как предполагалось, и что если бы отец мог заранее знать, как все получится, то, возможно, не пожелал бы взять его с собой, а отправил в какое-нибудь безопасное место. Филипп же этого вовсе не желал. Он хотел быть с отцом, хотел получить боевое крещение и увидеть победу французского оружия собственными глазами…
Но что это?!. Король, его отец, вынужден спешиться. Вместе с рыцарями он ведет бой с окружившими их англичанами. Мальчик с ужасом увидел, как один рыцарь упал, обливаясь кровью. Другой тоже… О Господи! Враги подступают к его отцу! Тот сражается, как лев, — наступающие падают, но их много, очень много…
— Отец! — кричит мальчик. — Руби того, кто слева!.. Отец, теперь сзади!.. Справа!.. Отец!..
Короля Франции окружили тесным кольцом. Его сын услышал: «Сдавайтесь!» Сдаться? Его отцу? Это невозможно! Он раскрыл было рот, чтобы сказать им, что они обращаются к королю Франции, но заколебался: может, лучше не говорить врагам, с кем они имеют дело?
Филипп увидел упавшее знамя с золотыми лилиями, забрызганными кровью, и подумал: это не к добру. Он беспокоился от отце — великом человеке, в его глазах подобном Богу. До этих пор он видел его только во главе различных торжеств и церемоний, окруженного почетом и уважением. А сейчас?!
В круг англичан, обступивших отца, пробился какой-то рыцарь.
— Прекратить! — скомандовал он воинам, продолжавшим угрожать оружием королю, и, обратившись к нему, произнес: — Сир, сдавайтесь!
— Сдаться? — воскликнул тот. — Кому должен я сдаться? Где принц Уэльский? Я буду говорить только с ним.
— Сир, — продолжил рыцарь, — если вы сдадитесь мне, я доставлю вас к принцу.
— Но кто вы? Я слышу по вашей речи, что вы француз.
— Да, я Дени де Морбекю, рыцарь из рода д'Артуа. И я служу королю Англии, потому что во Франции меня лишили всех владений, как и моего родственника Робера.
Их разговор слышали те, кто стоял вокруг, каждый считал, что честь пленения короля Франции должна принадлежать только ему. Один солдат грубо схватил Филиппа, тот начал бешено вырываться и крикнул: