Леди-судьба
Шрифт:
– Свою бороду я люблю. Она придает мне изысканный вид и помогает добиваться успеха у женщин, – самодовольно откликнулся Гаррет. – Представляешь, начинает какая-нибудь молоденькая леди интересоваться, не мешает ли моя борода целоваться, не колется ли она? Ну, я, разумеется, тут же предлагаю проверить, не щекочет ли она личико милой дамы, ее шейку, ее…
– Лучше не заводи такие разговоры на ночь глядя, – не дал договорить ему Майлс, снова присаживаясь за стол напротив Джейми. – Скажи, Макнаб и его экипаж привезли из города еще какие-нибудь вести?
– Если человек, сообщивший
– Как жаль, что мы так и не узнали, где его гнездо, – сокрушенно вздохнул Гаррет. – Ведь туда в течение двадцати лет стаскивал свою добычу еще отец Рори, Ирландский Ястреб. Вот бы заполучить их обоих!
– Вот с Ястребом я связываться не стал бы, – покачал головой Майлс. – Пусть пробует его поймать какой-нибудь другой герой, не я. А я хочу рассчитаться с его сыном. Ведь это Рори напал на мое судно, и пусть его за это вздернут на виселицу. Ради этого мы и торчим здесь.
А в это время совсем неподалеку, в бухте Корбен, молодая прелестная женщина сердито выговаривала своему отражению в зеркале:
– Кэтрин О'Бэньон, ты же счастливая женщина! У тебя прекрасная дружная семья, масса верных друзей, самый лучший экипаж и самое быстрое судно на всех морях и океанах. Так почему же ты раскисла, моя дорогая?
За последние четыре с половиной года Кэтрин стала легендарной личностью. Под именем Леди Кошки она прочно вошла в ирландский фольклор, да и не только ирландский: имя ее гремело и в Англии. Всем было известно про ее кураж и везение, но вот уже полтора года, как знаменитая Леди Кошка перестала нападать на торговые суда и занялась контрабандой оружия.
Париж охотно поддерживал ирландских повстанцев в их борьбе против старинного, заклятого врага Франции – англичан. Французы помогали Ирландии оружием, амуницией, боеприпасами. Разумеется, главари ирландских повстанцев знали о том, что Наполеон помогает им исключительно ради собственной выгоды, но предпочитали не придавать этому особого значения.
Теперь доходы Кэтрин и ее экипажа были уже не те, что раньше, но потеря в деньгах с лихвой компенсировалась сознанием того, что они вносят свой вклад в великое дело освобождения Ирландии от английского гнета. У себя на родине О'Бэньоны стали национальными героями. Они помогали повстанцам не только контрабандным оружием, но и едой и медикаментами, которые покупали на собственные деньги.
– Наверное, я просто устала, – со вздохом заключила она.
Вот уже несколько недель Кэтрин преследовали ночные кошмары. Ей снилось, что она сидит в заточении в грязной холодной комнате со связанными руками, под присмотром уродливого бандита, который постоянно издевается над ней. Наутро после этих кошмаров у нее ломило запястья – так, словно они и в самом деле были туго стянуты веревками. Кэтрин потеряла покой и сон.
Сегодня был ее девятнадцатый день рождения, и на это
– Ну, подумай сама, Кэтрин О'Бэньон, – продолжала разговаривать она со своим отражением, – ведь у тебя есть все, о чем только может мечтать человек, – семья, друзья, дело, которому ты служишь. Почему же тогда тебе так одиноко? Чего не хватает тебе? Быть может, любимого человека? Например, Джастина Прескотта?
Несмотря на то что они с симпатичным доктором так и не виделись ни разу за все последние четыре года, они почти каждый месяц обменивались письмами. Кэтрин всегда с нетерпением ждала весточек от Джастина и с интересом читала о том, как он лечит своих пациентов в маленьком городке под названием Уинделл. Еще он писал о том, что во всех английских пивных распевают песни, сложенные про легендарную Леди Кошку, и в конце каждого письма – обязательно о том, что по-прежнему любит ее и с нетерпением ждет, когда же закончатся обещанные пять лет и Кэтрин приедет к нему.
Все это напоминало игру. Ведь, когда они познакомились, Кэтрин была четырнадцатилетней девочкой, впервые в жизни влюбившейся в красивого мужчину. Но прошли годы, и она изменилась – не могла не измениться. Интересно, сможет ли она быть счастлива с Джастином теперь?
– А почему бы и нет? – вслух ответила Кэтрин самой себе. – Разве я не могу быть настоящей леди? Глупости, конечно же, могу. Кроме того, разве я не была прилежной ученицей, обучаясь хорошим манерам у Невилла?
Окончательно осев на берегу, ее отец занялся домом и перестроил свой коттедж в большой двухэтажный особняк, как и подобает такому богатому и знаменитому человеку, каким являлся Ирландский Ястреб. При этом он не только сменил стены и мебель, но, невзирая на сопротивление жены, нанял в услужение семейную английскую пару, Невилла и Шарон Стимпсон.
Невилл был потомственным – в шестом поколении – дворецким, и это, по мнению Шона, должно было придать дому особый шик. Кроме того, он рассчитывал – и не без основания – на то, что из Невилла получится прекрасный наставник, который поможет Кэтрин усвоить правила хорошего тона. Спустя короткое время произношение Кэтрин и впрямь стало аристократическим. Порой у нее прорывался ирландский акцент, но только в минуты сильного гнева или возбуждения. Впрочем, уроки Невилла не ограничивались только языком.
Несмотря на то что Кэтрин срослась на своем капитанском мостике с мужскими бриджами и свободными матросскими блузами, усилиями матери и Шарон она постепенно привыкла и к женской одежде. Теперь в гардеробе Кэтрин появились и красивые платья, и кружевные сорочки, и прочие прелестные вещицы.
Поглаживая пальцами золотой кулон, висевший у нее на шее, Кэтрин продолжала разговор со своим отражением в зеркале.
– Но что, если я не понравлюсь Джастину такой, какой я стала теперь? – задумчиво спросила она саму себя. – Не знаю, насколько он изменился за эти годы, но я-то изменилась очень сильно.