Леди Удача

Гэфни Патриция

Он опять притронулся к шляпе.

– Всего доброго вам обоим. Желаю удачи.

Настал черед Риордана подтянуть отвисшую челюсть. Он проводил взглядом удаляющуюся сгорбленную спину Эдмунда Берка в полном молчании, повторяя про себя его слова, чтобы запомнить их навсегда. Потом он перевел взгляд на Кассандру, не в силах скрыть свой восторг.

– Боже милостивый, Касс, ты его слышала? Он…

– Ты ему нравишься, – сказала она, стараясь удержаться от улыбки. – А почему бы и нет?

У нее не было никаких причин разделять радость

Риордана, но она невольно радовалась вместе с ним.

– Почему? Ты еще спрашиваешь! Моя репутация загублена, я прихожу на заседания, прикидываясь пьяным…

– Может быть, ему рассказали, что это притворство? – тихо предположила она. – Ведь он возглавляет одну из группировок в партии вигов, не так ли?

– Да, но… – Риордан озадаченно умолк. – Что ж, вполне возможно. В конце концов, Питт знает правду, и некоторые другие министры тоже.

Он опять замолчал, погрузившись в глубокую задумчивость.

– Для тебя это очень много значит, верно? Ты бы хотел завоевать расположение человека, которого по-настоящему уважаешь?

Риордан улыбнулся, глядя ей в глаза. Как он любил ее в эту минуту! Ему хотелось ее расцеловать, но она бы, конечно, не позволила. Ну ничего, скоро у него будет достаточно времени наверстать упущенное.

– Да, верно, для меня это очень много значит, – просто признался он и взял ее под руку. Но Кассандра не двинулась с места.

– Мне кажется, в тебе уживаются два человека, Филипп, – заметила она с грустью. – Один из них – благородный, великодушный и порядочный, а вот другой – лжец и лицемер. Мне жаль, что мы встретились.

Он устало, безо всякого раздражения покачал головой, понимая, что она не доверяет не только ему, но и себе самой. Касс не сознавала своих достоинств и поэтому не могла поверить, что он ее любит и женился на ней от чистого сердца. Грустно было об этом думать.

– Когда ты переменишь свое мнение обо мне, Касс, – тихо, но решительно возразил Риордан, – я заставлю тебя изменить мнение и о себе самой тоже. Это я тебе обещаю.

Но действовать надо было по порядку. Не дожидаясь ее ответа, он взял ее за локоть и быстро повлек за собой вверх по ступеням под арочный портик и внутрь, в помещение палаты общин.

Гардеробная размещалась в крытой церковной галерее. С крюков для одежды свисали петли из красной тесьмы, в которых членам палаты полагалось оставлять свои шпаги перед тем, как войти в зал для дебатов. Во избежание кровопролития, пояснил Риордан.

– Зато мы никогда не снимаем шляп, Касс. Понятия не имею почему, но такова традиция. И шпоры мы тоже можем носить не снимая, если захотим. К тому же нас нельзя арестовать, мы пользуемся неприкосновенностью. Попробуй отозваться о нас худо, и мы прикажем тебя арестовать за нарушение наших прав.

Он кивнул привратнику, стоявшему в дверях, и провел ее через другую галерею в комнату средних размеров с высоким потолком.

– А это наш темный, лишенный удобств вестибюль. Когда какой-нибудь билль

ставится на голосование, мы не выкрикиваем и не поднимаем рук. Мы выходим в вестибюль справа от председателя, если мы «за», или слева, если «против», а он пересчитывает нас по головам. Это называется разделением. Теперь идем сюда.

Он провел ее по короткому коридору, распахнул другую дверь и гордо объявил:

– Зал заседаний!

Его увлеченность растрогала Кассандру; несмотря на все, что он натворил, она была не в силах оскорбить его чувства.

– Очень мило, – вежливо откликнулась она, удивляясь про себя скромным размерам помещения, казавшегося скорее уютным, чем величественным, совсем не таким, как ей представлялось. Стены были обшиты панелями.

– А вот кресло председателя, – продолжал Риордан, указывая на простое кресло с прямой спинкой, стоявшее на возвышении.

Перед креслом председателя были выстроены рядами скамейки, разделенные надвое зеленой ковровой дорожкой.

– Я сижу здесь, на стороне вигов.

Отпустив ее руку, он прошел в дальний конец зала заседаний.

– Вот здесь!

Теперь он был так далеко, что ему приходилось чуть ли не кричать.

– Старшие члены палаты сидят впереди!

Улыбаясь, Риордан вновь подошел к ней.

– А публика сидит вон там, – он указал на галерею у них над головами, обрамлявшую зал с трех сторон. – Берк сидит здесь, на «скамье министров» [63] , с тех самых пор, как порвал с Фоксом и другими вигами.

63

Первая скамья справа от председателя в палате общин, предназначенная для членов правительства.

– Он действительно будет выступать против твоего законопроекта? – спросила Кассандра, несмотря на твердое намерение с ним не разговаривать.

На самом деле ей хотелось спросить: «Филипп, что мы здесь делаем?»

– О, да, это, можно сказать, было предрешено. Такого понятия, как «реформа», в словаре Берка не существует. Он ужасный ретроград.

– Тогда почему он вызывает у тебя такое восхищение? Уэйд его не выносит.

– Я в этом не сомневаюсь. Уэйд видит в Берке своего злейшего врага. Ведь Берк ненавидит революцию по той же причине, что и реформы, – и то, и другое нарушает традиции прошлого.

Риордан опустился на место Берка на «скамье министров».

– Почему я восхищаюсь им? Потому что он – один из самых выдающихся умов нашего столетия, он столь же честен, сколь и упрям, он скорее умрет, чем поступится своими принципами. И к тому же он блестящий оратор. Вернее, раньше был. Теперь его называют «обеденным колоколом» палаты общин.

– Почему?

– Потому что стоит ему встать, чтобы взять слово, как все разбредаются кто куда.

Лицо Риордана озарилось теплой улыбкой.