Леди в наручниках
Шрифт:
И «ДРУ Интернэшнл» собирается отнять у них это утешение? Дженнифер охватил гнев. Она повернулась к Ленни.
— Давай обсудим положение. Рассказывай, — попросила девушка. — Только говори потише.
Она наклонилась к нему через стол.
— Ну, во-первых, — начал Ленни, — «ДРУ Интернэшнл» — это частная компания, информация о ней закрыта. Было не так просто добыть на них хоть что-то, но, скажем так, у меня есть свои источники.
Ленни улыбнулся, и Дженни в первый раз заметила ямочку на его левой щеке. Почему она раньше ее не видела? Может быть, раньше он не
— Это крупная фирма? — спросила она.
— Нет, совсем небольшая. Ее оборот всего около тридцати миллионов в год. Они только начали раскручиваться. И они ничего не производят: у них нет источников прибыли. Они приватизировали три тюрьмы — это все, что они сделали за последние три года.
Дженнифер повеселела.
— Это очень полезная информация для начала. По крайней мере, это не «Филип Морис» с армией юристов.
— Ты права, но информация из тюрем, которые они приватизировали, неутешительная. Похоже, они избегают любых капиталовложений и получают свои дивиденды, сокращая расходы до минимума.
— Черт! Что здесь можно сократить? Разве еда может быть хуже? — возмутилась Дженнифер. — Объясни мне: как может расширяться новая фирма, которая не получает дохода?
— Я тут покопался и думаю, что они только готовят стартовую площадку. Они приватизируют еще несколько тюрем, а потом их фирму приобретет «Уокенхут» или другой монстр, который завоевал себе репутацию в области «тюрьмы как развивающаяся доходная отрасль».
Дженнифер нахмурилась.
— Да, для них это только источник дохода, — проворчала она сквозь зубы. — А кто у них председатель правления? Новоявленный миллионер, начинавший когда-то с продажи газет?
— Джон Таррингтон. Бывший вице-президент «Уокенхута». Кроме него, там прожженные парни, финансисты, они собаку съели в этой отрасли. Они, очевидно, используют его связи, а он — их опыт. Как бы там ни было, у них недостаточное финансирование, — добавил Ленни, разворачивая таблицы. — Я пока не узнал, с кем из политиков связаны «ДРУ Интернэшнл». И не знаю состава правления. Но через пару дней я получу эту информацию.
Они вместе проанализировали расходы и доходы «ДРУ Интернэшнл». Затем немного помолчали. Дженни вынуждена была признать, что деловые качества Ленни произвели на нее впечатление.
— Дженнифер, о чем ты задумалась?
— Не знаю, — честно сказала девушка.
— Это связано с «ДРУ Интернэшнл»?
Дженни рассеянно кивнула, затем подняла голову и посмотрела на Флору, Марию и на остальных женщин.
— Здесь ужасно, но может стать еще хуже, — объяснила она. — Я должна сделать все, чтобы не допустить этого.
Ленни кивнул, а Дженнифер придвинулась к нему поближе и понизила голос.
— Понимаешь, я связана по рукам и ногам, — быстро сказала она. — Я не хочу делать ничего, что здесь расценивается как «плохое поведение». Иначе мне добавят срок, а я хотела бы пробыть здесь как можно меньше.
— Я понимаю тебя. Они снова помолчали.
— Мне очень жаль, что так получилось, — сказал Ленни.
— Ты был прав насчет Тома, — призналась Дженни. — А может быть, и во всем остальном…
У нее на
— Он не стоит твоих слез. Он просто отвратительный желтый скунс.
Дженни засмеялась.
— Как ты сказал? Желтый скунс? Я думала, это магазин в Сохо. — Ей стало легче. По крайней мере, она могла говорить. — Знаешь, на той неделе я попала в карцер… — начала Дженнифер и неожиданно для себя самой рассказала Ленни все, что произошло у нее с Томом.
Ленни молча слушал, сочувственно кивая. Внезапно Дженни спохватилась:
— Я не должна тебя этим грузить. Извини. Но мне просто нужно выговориться.
— Пожалуйста, продолжай. Мне нужно знать, что у тебя на душе. Может быть, тогда я смогу тебе помочь.
И Дженни выложила ему все: о семье, о стычках с Шер, о том, что ей сказала Мовита. При этом она раскачивалась на стуле, обхватив себя руками, но заметила это, только закончив рассказ. Дженнифер испуганно взглянула на Ленни, ожидая увидеть в его глазах неодобрение или презрение, но он смотрел с такой болью и сочувствием, что это потрясло девушку.
— Организация «Международная амнистия» осудила пеницитарную систему США, — сказал он. — Ты знала об этом? Они признали ее худшей в мире. И при этом с 1980 года число женщин-заключенных выросло в пять раз.
— Господи! — в ужасе воскликнула Дженнифер. — Это так ужасно! Знаешь, эти женщины здесь… — Она обвела глазами комнату. — Большинство из них не сделали ничего плохого. Они защищались или просто оказались не в том месте и не в то время. Представляешь?
— Конечно, — подтвердил Ленни. — Я много читал об этом. Вспомни хотя бы Ребекку Кросс, которую приговорили к двадцати годам без права на досрочное освобождение за первое же нарушение закона. Всего лишь за то, что у нее обнаружили наркотики на сорок пять долларов.
— Да, — ответила Дженни. — В это трудно поверить. Хотя, конечно, совсем ни в чем не виноваты только некоторые из них.
— Например, ты.
Она покачала головой.
— Знаешь, боюсь, что я все-таки виновата.
— Как же! — рассердился Ленни. — Это не ты должна была оказаться в тюрьме.
— Да, я знаю, ты предупреждал меня. Но я была жадной и глупой. Искала легких денег.
— Не думай об этом. — Выражение его лица изменилось. Он стал собранным и деловитым. — Давай лучше поговорим о «ДРУ Интернэшнл». Лучше я скажу тебе, что я об этом думаю. Если ты хочешь влиять на события, мы должны попытаться установить контакт с кем-нибудь из правления. Видишь ли, мне кажется, что их принцип очень похож на принцип финансовой пирамиды.
Приватизировав тюрьмы и при этом практически ничего не тратя на поддержание инфраструктуры и на заключенных, они очень быстро сделают большие деньги. А потом продадут свои контракты или же объявят себя банкротами.
— Веселенький сценарий, — вздохнула Дженнифер. — Кстати, Ленни, а что ты знаешь о братьях Рафферти, Брюсе и Тайлере?
— Они суют свои хоботки туда, куда никто другой и на километр не подойдет, — ответил Ленни и тут же густо покраснел. — Извини, я не хотел быть таким грубым.