Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Шрифт:
— И что же, сынок, ты собираешься предпринять после проникновения со взломом?
Я поставил перед собой стул, сел на него верхом, положив руки на спинку, и оглядел дом.
— Была тут у меня одна мысль, — сказал я. — Казалась даже заманчивой, но теперь, думаю, с ней можно распроститься.
Внутри дом оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Комната, в которой сидели мы, была гостиной. Обстановка скромная, на полу из сосновых досок лоскутный ковер, у стены круглый стол, рядом два стула. Сквозь открытую дверь виден угол большой
Паттон кивнул, его глаза смотрели на меня без злобы.
— Я услышал машину, — сказал он, — и понял, что едет она сюда. Но ты здорово подкрался. Твоих шагов я вообще не услышал. Я тут немного поинтересовался тобой, сынок.
Я молчал.
— Надеюсь, ты не обижаешься, что я называю тебя сынком? — спросил Паттон. — Не стоило бы мне вести себя запанибрата, но никак не могу избавиться от этой привычки. Любой, у кого нет длинной седой бороды и артрита, для меня «сынок».
Я сказал, что он может звать меня как ему заблагорассудится. Я не из обидчивых.
Паттон усмехнулся.
— В телефонном справочнике Лос-Анджелеса — куча детективов, — сказал он. — Но вот по фамилии Марло только один.
— А почему вы решили туда заглянуть?
— Ты, конечно, можешь назвать это грязным любопытством. Но учти, что Билл Чесс сказал мне, что по профессии ты что-то вроде сыщика. А сам рассказать мне об этом ты не побеспокоился.
— До этого просто еще дело не дошло, — сказал я. — Извините.
— Никакого беспокойства. Меня вообще-то не просто чем-то обеспокоить. Какое-нибудь удостоверение у тебя есть?
Я достал бумажник и показал Паттону то, что он просил.
— Да, для такой работы ты неплохо сложен, — удовлетворенно произнес он. — И по лицу твоему не особо чего поймешь. Я так понимаю, ты собирался произвести здесь обыск?
— Угу.
— Я сам тут уже порядком пошарил. Как только вернулся, так прямиком сюда. То есть, сначала на минутку заскочил в свою хибару, а потом уж сюда. Да только я не предполагал, что и ты захочешь обыскать дом. — Он почесал за ухом. — Даже и не знаю, как поступить. Так кто, ты говоришь, тебя нанял?
— Дерек Кингсли. Чтобы я отыскал его жену. Она сбежала от него месяц назад. Отсюда. С Оленьего озера. Поэтому я и начал отсюда. Предполагается, что уехала она с одним мужчиной. Но сам мужчина это отрицает. Я подумал, что, может быть, здесь удастся что-нибудь выяснить и напасть на след.
— И напал?
— Нет. Точно известно, что она доехала до Сан-Бернадино, а потом до Эль-Пасо. В Эль-Пасо след теряется. Но я только начал поиски.
Паттон встал и открыл входную дверь. Внутрь ворвался пряный сосновый запах. Паттон откашлялся и сплюнул с крыльца, снова сел и принялся ерошить свои мышино-каштановые волосы. Его голова с заломленным на затылок стетсоном имела какой-то непривычный вид, как любая голова, с которой почти никогда не снимают шляпу.
— А Билл Чесс тебя не интересовал?
— Совершенно.
— Я знаю, что ребята
Я пропустил его слова мимо ушей.
— Кингсли не станет обращаться в полицию за помощью, так?
— Вряд ли, — согласился я. — Слишком хорошо он знает свою жену.
— И все-таки пока мне непонятно, зачем тебе потребовалось обыскивать жилище Чесса, — рассудительно произнес Паттон.
— Просто я большой любитель все разнюхивать, — сказал я.
— Черт, — бросил Паттон, — ты бы и на большее сгодился.
— Ну, тогда предположим, что меня интересует Билл Чесс. Но интересует только потому, что угодил в передрягу, и еще как достаточно трагическая фигура, хотя и дрянь порядочная. Есть обстоятельства, свидетельствующие в пользу того, что это он убил свою жену. Но кое-что свидетельствует и против этого.
Паттон склонил голову набок, словно птица, прислушивающаяся к какому-то звуку.
— Какие, к примеру?
— Одежда, драгоценности, предметы туалета — все то, что любая женщина, уезжая насовсем, забирает с собой.
Паттон медленно откинулся назад.
— Но она не уезжала, сынок.
— Значит, все ее вещи должны были остаться. Но тогда Билл увидел бы их и понял, что его жена никуда не уехала.
— Черт, не нравится мне все это, — вздохнул Паттон.
— Но если это он убил ее, то ему необходимо было избавиться от вещей, которые она якобы забрала с собой.
— И как же, по-твоему, он это сделал, сынок? — В свете лампы одна половина лица Паттона казалась бронзовой.
— Насколько мне известно, у нее был свой «форд». Кроме него, все остальное можно сжечь, а что не горит — зарыть. Бросать в озеро — слишком рискованно. А вот машину не зароешь и не сожжешь дотла. Он мог ею управлять?
Паттон удивился.
— Конечно. У него не гнется правая нога в колене, поэтому ему не очень сподручно пользоваться ножным тормозом. Но он мог бы пользоваться ручным. Единственное отличие его собственного «форда» — что педаль тормоза установлена слева, рядом со сцеплением, чтобы на обе педали можно было жать левой ногой.
Я стряхнул пепел с сигареты в маленькую синюю баночку, содержавшую когда-то, судя по золотистого цвета наклейке, фунт апельсинового меда.
— Избавиться от машины было бы для него самой большой проблемой, — сказал я. — Куда бы он ее ни отогнал, ему пришлось бы возвращаться, а он бы предпочел, чтобы никто этого не видел. А если просто оставить машину где-нибудь на улице, скажем, в Сан-Бернадино, то ее очень скоро найдут и опознают. Этого ему тоже не нужно. Самый лучший вариант — сплавить ее какому-нибудь торговцу угнанными машинами, но с ними Билл вряд ли был знаком. Поэтому, скорее всего, он спрятал бы машину в лесу, где-нибудь на таком расстоянии, с которого можно вернуться пешком. На расстоянии, которое не будет для него очень большим.