Леди в саване
Шрифт:
Новое соотношение сил обнаружилось в балканском кризисе 1908–1909 гг. (когда, собственно, происходит действие в романе Стокера). С конца XIX в. в Македонии разнообразные революционные (полубандитские) организации вели партизанскую войну и устраивали теракты не только против турок, но — в соответствии с нюансами ориентации — против македонских сербов, или болгар, или греков. В июне 1908 г. Россия и Англия совместно попытались добиться от Оттоманской империи автономии для Македонии (и вообще либеральных реформ): в Ревеле состоялась эпохальная встреча Николая II и Эдуарда VII, которые выработали общую линию по македонскому вопросу. [23] Вскоре ситуация еще более усложнилась. В июле 1908 г. нажим великих держав и полемика о вестернизации спровоцировала революцию младотурок и свержение султана. Воспользовавшись турецкой смутой, австрийский министр иностранных дел А. фон Эренталь 7 октября 1908 г. объявил об аннексии ранее оккупированной территории Боснии и Герцеговины. Сербия, которая рассчитывала на воссоединение с сербами Боснии и Герцеговины, резко протестовала. Русская общественность оценила аннексию как присвоение славянских земель. Германия, несмотря на нежелание
23
См. подробнее: Ямбаев И. М.Македония в 1878–1912 гг. // В «пороховом погребе Европы»: 1878–1914 гг. М., 2003.
Оппозиционные русские публицисты «писали о „дипломатической Цусиме“. Изображали происшедшее как унизительное поражение России. Наряду с искренним чувством обиды тут действовали и политические факторы: желание оппозиции подчеркнуть и преувеличить новую неудачу „царского правительства“ и стремление сторонников англо-французской ориентации — углубить расхождения между Россией и Германией». [24] Но российское правительство (как и в 1878 г.) пожертвовало идеологией во имя практических соображений (ср. в романе размышления Сент-Леджера о российской политике невмешательства в славянские дела).
24
Ольденбург С. С.Царствование императора Николая II. Мюнхен, 1949. Т. 2. С. 39.
В 1912 г. разразится очередной кризис — он изменит карту Балкан до полной неузнаваемости. Против Турции восстала мусульманская Албания. Стамбул, учитывая ее религиозную близость, демонстрировал — в отличие, например, от Македонии — готовность к компромиссу. Одновременно христианские балканские государства наконец образовали военный союз (ср. утопическую идею Балки), разгромили — без всякой внешней помощи — давнего врага. Турция лишилась европейских владений (кроме Стамбула-Константинополя с прилегающей территорией), Албания получила фактическую независимость, а Македонию разделили Сербия, Греция и Болгария. Англия же окончательно примкнула к франко-русскому союзу, хотя, по компетентному свидетельству английского дипломата, этот союз вызывал в Англии опасения: «Он был бы ограничен задачами чисто оборонительного характера и не навлек бы на нас большего риска войны, чем в настоящее время. Но что действительно преграждало путь к созданию англо-русского союза, это тот факт, что такой союз не был бы признан общественным мнением Англии». [25]
25
Бьюкенен Дж.Мемуары дипломата. М., 1991. С. 105.
Другими словами, в условиях кризиса 1908–1909 гг. общественное мнение и Англии, и России испытывало симпатию к национально-освободительному движению балканских народов и антипатию в отношении угнетателей-турок. Это определило как политическую позицию Б. Стокера, так и его прогнозы. [26] По словам специалиста, «в кульминационной точке (романа „Леди в саване“. — М.О.) сверхъестественное вытесняется политикой, и Стокер повествует о надвигающемся балканском кризисе. Даже без вампиров „Леди в саване“ напоминает „Дракулу“ местом действия — Юго-Восток Европы — и апелляцией к турецкой угрозе, исторической или актуальной. Аналогично Австро-Венгерская империя (которая в 1890-х включала Трансильванию) станет врагом Британии в будущей европейской войне. Англо-голландско-американский альянс, обращенный в „Дракуле“ против австро-венгерского тирана, оказывается генеральной репетицией Первой мировой войны». [27]
26
См. о политическом контексте «Дракулы»: Одесский М.Явление вампира // Стокер Б. Дракула. С. 31. Интерпретация позиции Стокера как «русофобской» представляется сомнительной и преувеличенной (См.: Cain J. Е. Bram Stoker and Russophobia: Evidence of British Fear of Russia in Dracula and The Lady of the Shroud (2006); сведения об этой монографии, которая, к сожалению, осталась для меня пока недоступной, почерпнуты из рецензии: Russian Review. Vol. 66. № 2. Apr. 2007).
27
Letherdale С.Op. cit. Р. 233.
Симптоматично, что Р. Штейнер указывал на оккультную подоплеку такого рода геополитических планов и прогнозов: «…в девяностых годах XIX века повсюду в оккультных школах Запада, но под непосредственным влиянием британских оккультистов, мы найдем указания на то, что должна возникнуть такая Дунайская конфедерация. Всю европейскую политику всеми средствами старались направлять так, чтобы возникла такая Дунайская конфедерация и чтобы ей были уступлены славянские области Австрии». [28]
28
Штейнер Р.Из лекции в Дорнахе 8 января 1917 г. // Штейнер Р. О России: Из лекций разных лет. СПб., 1997. С. 246.
Что касается фантастической Синегории, то ее «формула» есть: 1) Черногория(сходство имени, воинственности жителей-горцев, православие и другие характерные обычаи, о которых пишет Стокер) + 2) Албания(контроль
29
В «пороховом погребе Европы»: 1878–1914 гг. С. 446.
Сюжет романа «Леди в саване», верно следуя образцу волшебной сказки, в то же время включает жанровые элементы эзотерического романа. По-видимому, такого рода совпадение «народного» и «элитарного» дискурса — закономерно. По мнению Рене Генона, фольклор, будучи продуктом «вырождения» «угасших традиций», их же и сохраняет, и «подобная передача является совершенно сознательным деянием последних представителей древних традиционных форм, которые стоят на пороге исчезновения. Коллективное сознание, если вообще существует нечто достойное такого наименования, сводится к памяти <…>. Иначе говоря, она способна выполнять функцию сохранения, каковой и наделен „фольклор“, но совершенно не способна производить или разрабатывать что бы то ни было, и прежде всего предметы традиции». [30] Ю. Стефанов развивал этот подход: «Французский эзотерик Рене Генон и русский фольклорист Владимир Пропп независимо друг от друга пришли к выводу, что суть индоевропейской волшебной сказки сводится к описанию инициатического процесса, мистерии посвящения, что в ней, пусть в замутненном и огрубленном виде, запечатлены древнейшие обряды, с помощью которых человек может достичь „высших состояний“, преодолеть свою греховную двойственность и отъединенность от животворящего источника „небесных вод“». [31]
30
Генон Р.Традиция и бессознательное // Вопросы философии. 1991. № 4. С. 52–53.
31
Стефанов Ю.Древний человек в железном столбе // Стефанов Ю. Скважины между мирами: Литература и традиция. М., 2002. С. 335.
В романе Стокера сирота-протагонист, уступающий родственникам по обстоятельствам рождения и воспитания, поставлен перед трудным заданием; выполняет его — живет в замке Виссарион и «расколдовывает», разгадывает при помощи любви тайну гостьи-вампирессы; в награду получает жену и королевство, а в финале посрамляет ложного героя-кузена (которого называют «современным Калибаном» — по имени «дикого и уродливого раба» из «Бури» Шекспира) и претерпевает трансфигурацию — превращение из английского джентльмена Р. Сент-Леджера в Руперта, короля Синегории.
С этой точки зрения повествовательным центром в романе может считаться пятая книга (она же — «числовой» центр, учитывая, что всего книг — девять), которая озаглавлена «Полуночный ритуал». В финале предыдущей книги доблестный Руперт обнаружил близ замка, в крипте храма Св. Савы (популярнейший сербский святой), ужасный «саркофаг»: «Прямо под висевшей цепью, которая на восемь-десять футов не доставала до пола, стояла огромная гробница в форме прямоугольного сундука. Она была открыта, если не считать большого толстого стекла, которое лежало на двух массивных брусьях-подпорках, вырезанных из темного дуба и гладко отполированных <…>. Внутри на мягких подушках, под вытканным из белой овечьей шерсти покрывалом с узором из крохотных сосновых веточек, которые были вышиты золотой нитью, лежало тело женщины — ничье иное, как тело моей прекрасной гостьи. Она была белее мрамора, и длинные черные ресницы опущенных век касались белых щек, как будто она спала». Соответственно, в пятой книге Руперт и его возлюбленная соединились узами христианского брака, причем церемония состоялась в том же подземелье, при тех же декорациях.
Эпизод с гробом, важный для развития сюжета, столь же важен и для «сокровенного», эзотерического смысла романа, ведь он основан на символическом образе подземной гробницы Христиана Розенкрейца. Она описана в манифесте Братства розенкрейцеров начала XVII в.: «Наутро отперли мы дверь и увидели склеп с семью сторонами и углами; каждая сторона длиною 5 локтей и высотою 8 локтей. Этот склеп, хотя никогда не бывал освещаем солнцем, был ярко освещен другим, как бы подражавшим солнцу, которое стояло в центре потолка; посередине, вместо могильного камня, был круглый престол…» [32] Авторитетный исследователь Л. Гюйо считал этот образ принципиальным для писателей-мистиков XIX в. [33] По его мнению, тема гробницы легендарного духовидца «метафорически указывает на гипотезу о полой, населенной внутри, Земле. Эта эзотерическая тема отсылает нас и к представлению о затерянных подземных мирах, — ему предстоит возродиться в фантастической и научно-фантастической литературе конца XIX — начала XX века». Кроме того, тема «нетленного тела», «покоящегося в сердцевине крипта как бы в ожидании воскрешения» (и связанная со «сказочным мотивом „спящей красавицы“»), предвосхищает «мифологическую взаимосвязь между мотивами бессмертия и вечной молодости».
32
См.: Fama Fraternitatis, или Откровение Братства Высокочтимого Ордена R.C. // Йейтс Ф. Розенкрейцеровское Просвещение. М., 1999. С. 425.
33
Гюйо Л.Писатели-фантасты «Золотой Зари» // Волшебная гора.