Леди Зима
Шрифт:
Путешественника, впервые посетившего Дальний город больше всего поражали его фортификационные соружения, способные выдержать длительную атаку сильного врага и нападение океанских чудовищ Юга. Исполинская крепостная стена, огибавшая город, как по суше, так и по морю, запросто выдерживала попадание мощных плазменных зарядов и бомб, а множество орудийных портов позволяло вести огонь из дальнобойных пушек.
Всё это давало возможность Зару называть себя истинным свободным городом. Во время Войны Двух островов и Карт, и Твайр, поочерёдно, пытались силой заполучить столь мощного союзника, но их усилия разбились
За высокой оградой поднимались исполинские шпили башен Дальнего города. С их высоты было удобно наблюдать за приближением возможного противника и пускать боевые планеры. А если бы враг преодолел крепостную ограду, то жители могли бы укрыться в огромных постройках, имеющих большие запасы воды и пропитания.
Все эти предосторожности имели важное основание: Дальний город возводился в местности, кишащей кровожадными дикарями. В процессе постройки будущую цитадель дважды уничтожали до основания, истребляя строителей до последнего человека. Однако древесина местных деревьев ценилась настолько высоко, что люди возвращались раз за разом, пока не сумели намертво закрепиться на побережье океана.
Лишь однажды оборона Зара оказалась сломлена, но победила не грубая сила, а банальная измена. Мэр селения оказался подкуплен мятежниками, прежде таившимися в смертоносных горах Сик. Чиновник не смог устоять перед исполинскими горными алмазами и отдал город без сопротивления. Пару лет бунтраи пытались управлять Заром, насаждая культ Смены Сезонов, а после на них напал жуткий мор. По всемй видимости, неизлечимую гнойную лихорадку наслал кто-то, из колдунов Магистра. Выжившие мятежники покинули Дальний город, вновь укрывшись в горах.
И вот теперь Джонрако смотрел на обледеневшие створки мощных ворот, гостеприимно распахнутые перед его кораблём и на душе капитана было весьма неспокойно. Всё происходящее вынуждало внутрений голос благоразумия взывать о немедленном бегстве. Да и то, сама картина, перед глазами, навевала недобрые мысли: багровые лучи заходящего солнца, отражаясь в ледяных наростах защитной стены, падали на чёрную воду, по которой медленно, словно нехотя, плыли куски белого льда.
"Морской Чёрт" находился в полумиле от ворот и Джонрако намеревался отдать приказ ещё больше сбавить ход. Мореход опасался возможных (весьма вероятных!) неприятностей. Однако невысказанный приказ замер в его глотке, а команда издала слаженный вопль, разом отпрянув от борта. Струя белого газа, весьма нпоминающего пар, исторглась из распахнутых ворот и прошла мимо корабля. Но веяло от странной субстанции вовсе не жаром. Люди падали на палубу, защищая лица от ледяного крошева и холодного воздуха, обжигающего кожу почище огня.
Собболи заслонил лицо ладонью, на которую предусмотрительно натянул рукавицу и ощутил, как лёд покрывает его шевелюру, превращая бороду в хрустящий колтун. Громко взвизгнул Ива, но капитан не мог рассмотреть пса из-за слёз наполнивших обожжёные глаза. На зубах хрустели осколки мелкого льда, а нос превратился в настоящую сосульку.
Поэтому никто из людей поначалу не увидел, как струя ледяного пара остановилась в миле от корабля, обратившись огромным айсбергом. Только образовавшаяся
Далин провёл ладонью по хрустящим остаткам бороды и скользя по блестящим доскам настила, добрался до капитана. Тот закончил стряхивать слёзы и теперь угрюмо разглядывал зловещую глыбу, от кототрой к воротам города шла ледяная дорожка, напоминающая то ли мол, то ли мост
– Что это было?
– прохрипел боцман и с его головы посыпались кристаллики льда, звонко цокающие по корке, покрывшей палубу, - Может, действительно стоит повернуть, мать бы мою так? Эта история разонравилась мне ещё в самом начале, а теперь от неё смердит, как от протухшего трупа! Лопни мои глаза, если я не прав!
– Самый малый вперёд, - Джонрако выдохнул пар и поднял к глазам зрительную трубку, - И гляди, чтобы бортом не задели полосу льда.
Далин хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и отправился к растерянным матросам. Его место тотчас занял Иварод, временно сменивший окрас шкуры на серебристо-голубой. Периодически собака тёрла нос, балансируя на трёх лапах.
– Ну и что там видно?
– спросил пёс.
– Ни хрена!
– рассеянно бросил капитан, рассматривая глыбу чёрного льда, - Просто - лёд, но почему то - чёрный. И...
Мореход замолчал и трубка подпрыгнула в его руках, словно пыталась вырваться на свободу.
– Что "И"?
– Ива поднялся на задние лапы и выставил голову за борт, будто пытался рассмотреть то, что заинтересовало собеседника.
– Не пойму, что за дерьмо со мной происходит!
– Джонрако опустил зрительный прибор и принялся мотать головой, - Будто внутри чёртовой штуковины сидит какая-то мерзость и смотрит на меня. И тяжело так смотрит, что аж наизнанку выворачивает. Чтоб я сдох, если могу долго смотреть на проклятущий лёд!
Ива покосился на него и едва слышно пробормотал:
– Странно, что ты вообще можешь на Неё смотреть, да ещё и так долго, - он хмыкнул и добавил, - Совсем немногие способны на такое.
Огромные ворота, покрытые блестящей коркой, приблизились вплотную и матросы налегли на штурвал. Прходилось искусно лавировать, чтобы протиснуться между стеной, о которую гулко бились чёрные волны и выросшим за считанные мгновения ледяным молом. Корабль скрипнул бортом и бушприт указал в сторону порта. В тот же миг Джонрако, прибывавший в некой прострации, встрепенулся и выронив трубку из рук, рявкнул во весь голос:
– Стоп! Отдать кормовые!
– голос капитана сорвался на хрип, - Спустить паруса, черти криворукие!
Матросы не успели сообразить, в чём дело, но привычка повиноваться сделала своё дело и они тут же рванули по местам. Однако выполнить приказ оказалось не так то просто: ванты и канаты превратились в нечто негнущееся, подобное металлу. Кожа ладоней оставалась на шершавом льду и отовсюду доносились громкие ругательства. Предохранитель кабестана пришлось выбивать кувалдой, потому как смазка застыла и шкив не желал проворачиваться. Однако авральные усилия возымели свой результат и оба якоря улетели вниз, в тот миг, когда паруса начали спускаться.