Ледник
Шрифт:
Зина презрительно усмехнулась: нужны нам твои манатки.
Зина искала глазами Летягина. Взяв небольшую коробку, пошла к дому. Надрываться она не собиралась. «Мы шмотки её таскай, а она указывает. Тоже мне принцесса!» – Зина оглянулась на Ольгу и взошла на крыльцо.
Летягин загородил собою проход. Зина остановилась. Тупо стояла, не пытаясь обойти. Не отходил и Летягин.
– Так, как звать? Кто такая? – шутя, допрашивал прокурор.
– Зина Стрельцова. Работаю секретарём в прокуратуре. – Смотря на пуговицу его кителя, Зина чувствовала на себе оценивающий взгляд. Она заметила всё – и фатовые, щегольские усики на загорелом лице,
– Так, так… – Летягин улыбался.
– Виктор! Книги возьми! – послышался голос Ольги.
– Сейчас!
– Вы не беспокойтесь. Я сейчас принесу, – тихо сказала Зина и, передав коробку Летягину, вернулась к машине.
Вернулась совсем другая.
– Давайте я отнесу, – предложила Зина свою помощь.
– Вот, берите. Только осторожней, девушка. Вязки не прочные, как бы не порвались. – Ольга подала Зине две связанные стопки с книгами.
– Не беспокойтесь, я аккуратно. – И взяв в каждую руку по стопке, словно по ведру с водой, Зина пошла с прямой спиной, шевеля одними бёдрами.
Когда помощники ушли, а дочку увела к себе спать одна из женщин, Ольга обвела уставшими глазами самую большую комнату с печкой в углу.
Вошедший Летягин плюхнулся на диван:
– Машину отправил. Наконец закончили.
Ольга с раздражением посмотрела на мужа:
– Ну что, ты доволен?!
Всю дорогу она тряслась в грузовике и мечтала об этой минуте, когда всё выскажет. Ольга давно смерилась, что связала жизнь с неудачником, который только и может, что заглядывать под юбки. В городе была надежда. Верилось в чудо, что когда-нибудь всё изменится к лучшему. Там рядом отец. А что здесь? Нет, это невозможно – Ольгу до сих пор трясло. Он, этот неудачник и вертопрах с чувством выполненного долга, с улыбочкой сидит в вальяжной позе на диване, а она стоит и не знает, что сказать. Если откроет рот, то просто сорвётся.
– Хороши апартаменты, правда? – Ольга ядовито улыбнулась. – О! О таких можно только мечтать! Ты знаешь, я, и правда, всю жизнь мечтала о такой вот дачке на краю вселенной! А что? Вполне сносное жильё – вода в колонке, туалет во дворе, отопления никакого! Ах да, есть печурка! – воскликнула Ольга наигранно, вскинув руки, – хоть не даст зимой околеть и то спасибо! Электричество есть? – неужели! Я бы не удивилась, если бы пришлось жечь лучины, как в первобытные времена!
– Здесь проведён водопровод. Перестань, зачем ты передёргиваешь? – Летягин встал с дивана и попытался приобнять жену.
– Я ничего не передёргиваю! – рявкнула Ольга, отбросив от себя его руки. Летягин вернулся на диван. – Я констатирую лишь факт и называю вещи своими именами. Я, в отличие от тебя, говорю то, что думаю и в кусты не прячусь!
– Какие кусты? О чём ты? – возмутился Летягин, покраснев.
– А это разве не кусты?! – Ольга обвела комнату руками, довольная тем, что попала в цель. – А за какие такие заслуги тебя сюда сослали, дорогой?!
– Кого сослали? Ты о чём?
– Тебя! Тебя сослали! И ты это прекрасно знаешь, только виду не подаёшь! Ну конечно, ты ведь у нас самый умный! А что я могу понять, постичь своими куриными мозгами? Ты ведь так говоришь, дорогой? – Она склонилась над мужем со стервозной улыбкой.
– Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты…
– Чтобы я что?
– Чтобы ты не называла меня так…
– Как? Тебе не нравится, когда
– Не это… Не нравится каким тоном… – пробурчал Летягин, избегая взгляда жены.
– Смотрите, какие мы нежные! – Ольга рассмеялась.
– И я не считаю моё назначение сюда ссылкой! – Летягин повысил голос, взбешённый её смехом. – И хочу, чтобы ты это раз и навсегда поняла! Это было и моё решение.
– А мне плевать, как ты это называешь! Твоё решение! Я тебя умоляю… – Ольга обдала его презрением. – Можешь называть это как угодно, это абсолютно ничего не меняет! – крикнула она мужу в лицо. – Мне уже тридцать, а что я видела в этой жизни?! Что я увижу здесь?! Кроме зачуханных старух в платках! Не думаешь обо мне, так подумай о дочери! Хотя, конечно, будешь ты о нас думать, наверное, уже глаз положил на какую-нибудь бедрастую блядь!
Летягин потянулся было к папиросам, но Ольга одёрнула:
– И нечего в доме курить!
– Тогда я выйду.
– Можешь убираться к чёртовой матери, на все четыре стороны!
Когда он вышел, Ольга схватила стопку с книгами, принесённую Зиной. Тесьма оборвалась, и книги упали на пол. Застонав и от этой неудачи, Ольга в бешенстве топтала, лежащую под ногами «Мать» Горького.
Оказавшись во дворе и затянувшись папиросой, Летягин облегчённо вздохнул: зараза. Слова, брошенные Ольгой, вертелись в голове. Жена всегда умела найти больное место.
Летягин присел на лавочку. Небо никак не чернело. «В июне самые длинные дни». Летягин неторопливо курил и улыбался мыслям. «Нет, всё же, какая она. Вот, что значит, женская интуиция… бедрастая блядь, – Летягин усмехнулся, – это ж надо такое сказать».
В дом не хотелось возвращаться. Он закурил вторую папиросу.
Летягин вспомнил невысокую девушку: Зина. Он выдохнул мечтательно дым. На небе забрезжили звёздочки. Одна, вторая.
Зина долго не могла уснуть. Она проворочалась и не заметила, как птички в палисаднике зачирикали. Она всё вспоминала его. Каждое слово, взгляд, улыбку. Только раз видела, а вот не может забыть. Зина сладко потянулась и закуталась сильней в одеяло.
Напротив, на кровати сопела Лида.
Зина отвернулась к стене.
Глава 5
Все последующие дни остаться вдвоём Зине и Летягину не удавалось. Одна сплошная суматоха. Дела и люди. А лето дышало, светило в распахнутое окно. Внимательные прокурорские глаза смотрели с интересом. И Зина знала, что всё будет. Решено.
В кабинете у мужа раза два появлялась Ольга.
Зина сидела, склонившись над машинкой и односложно отвечала: его нет или будет после обеда.
Ольга никак не могла застать Летягина на месте, когда выходила, Зина отрывалась от машинки и с раздражением смотрела ей в след: «мозговыжималка».
– Удивляюсь, как можно было жениться на такой вредной и несимпатичной бабе, – говорила Зина сестре.
– Может она и вредная, но выглядит вполне.
– Много ты понимаешь! – фыркала Зина. – Эти волосы, как репейник. Лицо какое-то малокровное и вечно не довольное, как будто ей наступили на больную мозоль. А губы? Ты видела её губы? Зачем она их поджимает, как старая бабка? От этого морщины вокруг рта. Да и голос. Визгливый какой-то. Ты слышала? Он у неё скрипит как ржавый гвоздь по стеклу. – Зина сморщилась, представив себе этот скрежет.