Ледовое снаряжение

Фостер Алан Дин

— Я редко истолковываю неверно доверенную мне информацию, мистер

Септембер. Я передам капитану сообщение с предельной точностью. А что, если в ближайший час вы не будете размахивать одеждой?

— Тогда он должен будет поднять паруса и убираться отсюда ко всем чертям! — пророкотал Септембер и, обернувшись к их гиду, перешел на транский.

— Хорошо, друг Фахтиг, идем навестим ваше Братство.

Этан был вполне уверен, что не боится высоты. Ему приходилось потягивать коктейли на открытых балконах в отеле на девяностом этаже в болотистых тропиках.

Но

тогда его окружали комфортабельные апартаменты башни. Совсем другое ощущение вызывал подъем по крутым ступеням, вырубленным в почти отвесной скале, стоящей над глубоким обрывом. Сперва он бессознательно держался подальше от края, потом уже намеренно стал подниматься по той части лестницы, которая примыкала к скале. Лестницы были вырублены с такой же основательностью, как все тут было сделано, эта безумная работа наверняка заняла больше лет, чем мощно только представить. Они были достаточно широки для того, чтобы несколько людей или транов прошли по ним вместе в один ряд. Он не чувствовал себя сдавленным. По краю лестницы вился широкий и низкий каменный бортик. И все-таки взбираться было трудно

— и не от физической нагрузки.

Корабль, который теперь оказался прямо под ними, и гавань на глазах становились все меньше и меньше.

Пройдя около половины пути, он начал задыхаться. Септембер все еще выглядел вполне свежим, но Гуннар уже скрежетал зубами от боли, пронзавшей его бедра и икры. Траны не были приспособлены для продолжительного подъема. Фахтиг, очевидно, давно приучил себя к этой боли.

У простой и торжественной арки, обрамлявшей вход в монастырь, никакой стражи не было. Фахтиг провел их через деревянную, ничем не украшенную дверь.

Этан бросил последний взгляд вниз с лестницы. Они были на высоте около пятисот метров над гаванью. Корабль выглядел детской игрушкой, помещенной на подставку из отполированного кристалла.

Он вошел в дверь и очутился в темном, похожем на склеп, помещении.

Вдоль стены горели лампы, несмотря на то, что снаружи был ясный день.

— Здесь как-то мрачно, друзья мои, — сказал Септембер, пока они шли через помещение.

— Мы сейчас находимся на нижнем уровне монастыря, — объяснил Фахтиг тоном гида. — Когда мы поднимемся выше, станет светлее. Здесь нет необходимости в окнах, и конструкцией здания они тоже не предусмотрены.

Фахтиг оказался прав. Вскоре они уже шли через просторные, хорошо освещенные комнаты. Иногда им навстречу попадались члены Братства.

Некоторые из них были старше, некоторые моложе их гида. А кое-кто был совсем еще юным. Юнцы реагировали на присутствие людей гораздо более эмоционально, чем Фахтиг. Они оборачивались, останавливались и долго глядели вслед людям.

— Почему здесь нет ни одной ледяной дорожки? — сказал Септембер

Гуннару. — На лестнице.

— Я этому не удивлен, друг Сква. Умение транов скользить на шивах, тоже имеет предел. Переменчивый ветер и крутые повороты сделают спуск по ледяной дорожке опасным испытанием даже для наиболее искусного трана.

— Я так и думал. Но, может быть, здесь есть и другие причины, по которым они не делают ледяных путей. Эстетические

или нравственные.

— Это возможно, — согласился рыцарь. — Возможно, у них считается уважаемой добродетелью передвигаться только пешком.

Пройдя еще немного, Фахтиг приказал подождать за обитой железом дверью. Сам он скрылся внутри и появился снова несколько мгновений спустя.

— Приор примет вас сейчас.

Они последовали за ним. Этан не знал, чего ожидать — может быть еще, одного тронного зала, как у Курдаг-Влаты. Комната, в которую они вошли, была хорошо обставлена — совсем не в спартанском духе. Один только широкий, украшенный богатой резьбой, полированный стол говорил о вкусе и достатке. Несколько кресел стояло вокруг него.

Они находились явно на одном из верхних уровней монастыря. Свет врывался в комнату через окна, расположенные на восточной и южной стенах.

Большая часть освещения была здесь естественной, что было довольно необычно для Тран-ки-ки.

Однако наиболее поразительными были стены. От пола до потолка все, они за исключением той, где находилась входная дверь, были заставлены полками, на которых ровными рядами стояли книги.

В Уонноме Этан встречал грубую, сделанную из пика-пинового сырья бумагу, но очень редко. Софолдцы, кажется, предпочитали для письма пергамент, потому что волокнистая бумага для этого плохо годилась.

Братство, по-видимому, решило проблему улучшения качества бумаги, так как книги, раскрытые на столе, были написаны не на пергаменте.

— Надо еще хорошенько подумать, прежде чем приводить сюда Вильямса или Ээр-Меезаха. Мы потом не сможем их отсюда вытащить, — шепнул Этан

Септемберу.

— Ха! — Септембер быстро окинул взглядом полки. — Интересно, они только собирают их или иногда дают себе труд прочитать что-нибудь отсюда.

Приор оказался старым траном миролюбивой наружности. Его борода гораздо длиннее, чем у Гуннара. Его грива была белоснежной, а манеры спокойными и приятными. Если его и шокировало появление Этана и

Септембера, то он был слишком учтив, чтобы показать это.

У него тоже имелся посох, который был прислонен к креслу.

— Прошу прощения, что не встаю, дабы поприветствовать вас, благородные сэры. Мне нездоровится сегодня.

— Мы опечалены, услышав это, и желаем вашей светлости выздоровления такого же скорого, как северный ветер, — мягко сказал Гуннар.

Старик слегка улыбнулся.

— Фахтиг рассказал мне о вашем чудесном корабле и о вашей просьбе остаться с нами на несколько дней. И о том, что вы спешите.

— Очень спешим, — вставил Септембер. — А как насчет этого общего голосования или что там еще…

Приор прервал его.

— Мне нет необходимости советоваться с братством по такому простому вопросу. Вы можете оставаться здесь столько, сколько вам будет угодно.

Наша пища в Эвонин-та-бан проста, но питательна. Окажите нам честь поужинать с нами и располагайте нашим гостеприимством на ночь.

Гуннар кивнул прежде, чем кто-либо из людей успел открыть рот.

Казалось, рыцарь предвидел, что пища окажется съедобной.