Ледяная кровь
Шрифт:
Я и сама с этим столкнулась, когда на шестидесятом году жизни решила обратить одного прекрасного юношу для плотских утех, потому как смертные мужчины в постели совершенно никакие. Мне никто не объяснил, как это работает и первое, что пришло мне в голову – это, что Кристоф влюбился в меня так же, как я влюбилась в Константина, только как-то странно он себя вел, все время стремясь мне угодить. А однажды, спустя примерно два месяца, созданный мною молодой вампир, набросился на меня с клыками и рыком, от чего мне пришлось тут же оправить его к дьяволу. Это было очень просто, потому как помимо отличавшей меня от остальных связи, возникшей к Строганову, я обладала еще и отличавшими меня способностями. Другими словами – была сильнее и быстрее прочих
Я не чувствую ни тепла, ни холода. Не чувствую застывшего сердца в своей груди и ледяной крови, что больше не бежит по моим венам. И только прикосновения того, кто однажды обратил меня, заставляет испытывать меня ни с чем не сравнимые эмоции. Когда однажды (всего раз) в середине прошлого века мне удалось настичь Константина в одном из Лондонских переулков среди глухой ночи, только моя внезапно возникшая рядом с ним человеческая слабость, позволила ему вновь сбежать. Прикосновение его губ было теплым, как будто мы оба были с ним живыми, смертными существами, а не кровожадными хищниками, вышедшими на охоту поздней ночью. Чувствовал ли он тоже, что чувствовала я? Могло ли выйти так, что мой возлюбленный питает ту же невыносимую тягу, что питаю к нему я, но просто не догадывается об этом, страшась, что самая сильная его пешка жаждет его смерти?
Глава 2
Луна мой спутник, а друг – темнота. Я плавным очень быстрым движением поднялась на ноги, и перекинув старую шотландскую книжонку через плечо, где она свалилась на стопку других книг, дошла до края комнаты, находившейся на третьем этаже, и шагнув через развалившуюся стену, полетела вниз. Мое обоняние одновременно различало миллионы запахов на несколько миль в округе. Я чувствовала, как трепетно и быстро бьются маленькие сердца в груди спящих в своих гнездах птиц. До меня доносилось далекое дыхания хищника, которому в эту кроваво-лунную ночь суждено было стать жертвой.
Под ногами почти не шуршала копившаяся тут годами листва – так быстро я неслась по лесу, почти летела, не касавшись мягкой сырой земли. Я чувствовала, что где-то поблизости, примерно в милях пяти-шести мирно дремало стадо благородных оленей, но их кровь привлекала меня не так сильно, как кровь плотоядных животных, которых в этих краях было не так уж и много – единственный минус моей любимой Шотландии.
Я вскарабкалась по высокой сосне, откуда скорее ради любопытства обсмотрела лес с высоты, и почувствовав движение дикой кошки, стала прыгать по верхушкам деревьев. Сделав сальто у бегущей реки, я упала на колючие тверды камни, по которым тут же побежала моя холодная кровь из порезанной ноги. Но та зажила моментально, не успев пролить и на хороший глоток, зато звери теперь будут обходить это место за версту. Вампирский запах приятен только для человека, животные же, напротив, чуют в нас опасность. Поэтому я и не заведу себе домашнего питомца, чтобы с кем-то делить свое одиночество (шучу, разумеется).
Рычание всегда невольно выходит из моей груди во время охоты. Этот лес беспокоен уже несколько лет, с тех пор, как в нем завелся самый опасных хищник, какого только можно себе вообразить. Я чувствую страх, исходящий от каждого живого существа мимо, которого проношусь, как ветер, как дьявольских шепот в ночи. Надо мной пробуждаются птицы, и гулко взмахивая крыльями, улетают прочь на красный свет полной луны.
А мне ничего не страшно, и сейчас я ничего не чувствую, кроме страшной жажды в горле и желания прикоснуться к теплой плоти, которая теплой будет лишь по факту, но – не для меня. Для меня она такая же холодная, как и камни, как и моя кожа и – все на свете, кроме… его губ.
Хищная дикая кошка убегает от меня, но ей не спрятаться. Сбежать от меня удавалось
Кровь. Когда я чувствую ее на своих губах, я не знаю кого благодарить за это удовольствия – Бога или дьявола. В обмен на страшные муки обращения, каждый из нас получает этот дар – не подающееся описанию наслаждения от чужой жизни, которая вместе с кровью переходит к тебе. Но главным правилом было убивать. Кровь из пакетов или из раны – не годиться. Мы должны отнимать жизни и забирать вместе с ней энергию умирающего. Именно она позволяет нам существовать, поэтому кровь стариков тоже сомнительно удовольствие.
Напившись, я подняла окровавленное лицо к луне и снова зарычала. Не знаю, почему так всегда происходит. Наверное, у вампиров свои определенные странности. Во мне было столько силы и энергии, что я в прямом смысле этого слова чувствовала, что могу свернуть годы. Только мне ничего не хотелось. Я упала лицом на безжизненное тело зверя и зарыдала – как всегда без слез.
Сколько невинных жизней я уже отняла – и для чего? Чтобы продолжить бессмысленное существование одинокой волчицы, которой уже много лет ничего не приносит радость, а лишь одно мучение. Единственный, кого я люблю, и кто мог бы сделать меня счастливой бесконечно скитается по миру в поисках новых развлечений, которые никогда ему не надоедают и прячется от меня с того самого дня, как обрек на вечное существование.
Будь проклят тот день, когда ты обратил меня! Будь ты проклят, Константин Строганов! Впрочем, его душа и так обречена, как обречена моя и души всех нам подобным. Я проклинаю его, а сама люблю. Люблю бескрайне и эта любовь сводит меня с ума. Что за дьявольское наказание? Чем я так провинилась при жизни, что страдаю после нее? Гораздо проще мне было бы стать его пешкой, когда бы я просто от него избавилась. Но я люблю его. Должна ненавидеть, а люблю!
Из моих глаз уже полтора века не льются слезы, мое сердце не бьется, но я чувствую боль… и устала от бесконечного одиночества.
Глава 3
Следующим вечером после захода солнца я покинула Шотландию, в который раз приютившую меня среди мрачных стен своих многочисленных заброшенных поместий и замков, которые стали для меня домом в последние девять лет. Пришло время возобновлять свои поиски, но в этот раз я не собиралась тут же сломя голову бросаться по его следам. Не знаю, чего мне хотелось, но первым делом я решила вернуться к жизни, начать гулять по ночным улицам среди толпы смертных, как будто я была обычной девушкой, а не одиноким вампиром с холодной кровью под идеальной бледной кожей. И я направилась в Лондон – столицу Великобритании и родину Джона Мильтона.
«Мне двадцать три и время – это вор… уносит юность дней моих унылых» – писал когда-то он, а я, читая, думала о том, что мне так и останется восемнадцать. Навеки юная и обманчиво прекрасная. Если я отстригу волосы, они отрастут к следующей ночи. Если попробую изуродовать свое тело – оно залечиться, я даже глазом не успею моргнуть. Все то, на что женщины всего мира тратят огромные деньги было у меня бесплатно. Почти. У всего есть своя цена, разумеется…
Сбегая от мира, я как всегда оставила без внимания некоторые моменты, до которых мне просто не было дело, слоняясь по тенистым лесам на краю Великобритании. А именно, я практически не взяла с собой никакой одежды. Единственное вязанное платье под цвет моих каштановых волос ужасно потрепалось за эти годы и выглядело просто как старая половая тряпка. Поэтому следующей ночью нужно будет позаботиться о своем гардеробе. Заодно выясню, как изменилась мода за последние десять лет.