Ледяная птица
Шрифт:
– Ну, дошло? – продолжал наставлять младшего товарища Герман. – Ты меня слушай, я тебя еще многому научу! Сейчас бы закуси… или хотя бы кусочек хлеба. И луковицу.
– Нет, ты всерьез, что ли? – Толик растерянно посмотрел на канистру.
– А кто же со спиртом шутит? – У Германа был обиженный вид.
– Но… – Рыков редко пил спиртное, а уж неразбавленный спирт тем более. Он со страхом смотрел на емкость с жуткой жидкостью. – Зырянов говорил, что он… банановый.
– Тем более! – Герман ободряюще улыбнулся. – Банан –
– Трава!
– Что трава? – не понял Герман.
– Банан – это трава…
– Чего?! – оскорбился Герман. – Это какая еще трава? А впрочем… Травяные настойки тоже очень полезны организму. Так, из чего бы нам рюмки сообразить?
– Подожди, давай хоть разбавим его! – умоляющим тоном проговорил Рыков. – Это же чистый спирт! Давай хоть воду поищем.
– Я бы и от банки тушенки не отказался, только где ж ее искать? И воду тоже. Пока найдем, подохнем здесь! – Герман решил наконец привести свой последний и решающий аргумент: – А выпив… эликсира этого, ты резко поумнеешь и сразу выход вычислишь.
– Гер, может, сбегаем к озеру?
Летчик разочарованно посмотрел на Толика:
– Ты что, хочешь, чтобы нами закусили? Там такой… крокодил, что и без банановой текилы нас схавает.
– Текилу из агавы делают, – сообщил Рыков. После пьянки в одном из московских казино он стал неплохо разбираться в напитках. – Из голубой…
– Да плевать мне, из чего текилу делают! Мы в авиации спирт без всякой гавы иноземной пили, и ничего. Без лимонов и соли. Нет, вру, с солью. С лучком и солью. – Герман вспомнил о деле и с усилием отбросил воспоминания. – Нет, ты посмотри на него! Все еще резину тянет… Чего тянуть-то? Давай пей, не выдрючивайся!
– Но из чего?
Александров раздраженно огляделся:
– Из горла пей, не растаешь!
– Да ты что?!
– Пей! – приказал майор. – Мы здесь не развлекаться сели. Жизнь себе спасаем. А может, и всему человечеству.
– Знаешь, пойдем-ка мы коротким путем. – Мохов махнул рукой в сторону дальнего тупика. – Зачем нам спускаться, у нас места в ложе забронированы.
– В какой ложе? – удивился Кокакола. – Здесь что, есть театр?
Ответа он не дождался, вместо этого увидел удаляющуюся спину капитана.
– Эй, постой, ты куда? – закричал он. – Я же… дороги не знаю!
– Ну так догоняй! – послышалось в ответ. – Давай, поддерживай форму! Негоже големам такое брюхо таскать!
Кокакола хотел было напомнить, что он пока еще не голем и даже не… «мобилизованный». Честно говоря, ему не особо-то и хотелось стать таковым, уж больно слово «раб» ему не нравилось. Нет, если сразу стать Глиняным, то ничего, можно рискнуть, но вдруг начальству блажь стукнет задержать его в фазе дрессировки? Нет уж, увольте, такого нам не надо! В Москве насмотрелся на них! Ходят как чумные и только
Капитана Сериков догнал, когда тот спускался вниз. Он наверняка услышал топот Кокаколы и его тяжелое сопение, но не обернулся. Только ткнул походя пальцем в сторону панели и пробормотал:
– Запоминай! Здесь жмешь, возвращаешься назад. А здесь, – рука спецназовца с вытянутым пальцем переместилась в другую сторону, – оружейная комната.
Николай Николаевич старательно повторил:
– Левой рукой – назад, а правой в оружейную комнату. Оружейная? У тебя здесь что, оружие роты хранится?
– Вот еще! – Мохов остановился и повернул сердитое лицо к бестолковому гостю. – Я похож на идиота? Не хватало еще рабам здесь свои трещотки держать! А комиссия нагрянет? Чужая, не наша? Валить их прикажешь? Или с тайной подземелья отпускать? Нет уж, все, что касается ротного вооружения, все там, наверху! Там, где ему и положено. А об этом месте знают только два взводных моих да, может, еще пара сержантов.
– А что, кроме вас… – Кокакола прикусил язык, зачем напоминать, что по сути дела и он здесь чужой? – Кроме нас, – поправился он, – больше никто об этом месте не знает?
– Ну ты даешь! – Мохов покачал головой. – Да если б об этом месте прознали, тут такое бы началось, что… От одних только туристов отбоя бы не было!
– Да, места здесь знатные, – льстивым голосом проговорил Кокакола. – Жаль было бы терять…
– Терять?! – У Мохова от возмущения округлились глаза. – Да ты понимаешь, что говоришь? Потерять комплекс? Да ты знаешь, что нам за это будет! Скорее нас всех потеряют, чем его!
От взгляда капитана Кокаколе стало не по себе, и он поспешил перевести разговор на другое.
– Валентин, а как вам удалось отгрохать все это? – спросил он заискивающим тоном. – И как сумели держать в секрете такую стройку?
– Слушай, где тебя такого… откопали?! – воскликнул Мохов. – Башкой своей подумай, кто сейчас может комплекс такой соорудить? Это тебе не на Манежной резвиться! Хоть десять Лужковых пригони сюда… Нет, брат, такое и янкесам не под силу будет… Вот станешь големом, тогда, может, и узнаешь, кто способен такое соорудить.
– А-а, понял, наверное, это… Золотой, – в раздумье произнес Сериков. – Ну, давно еще… до того, как война началась.
– Ты еще скажи, до перестройки! – рассмеялся Мохов. – Я вот заметил, о чем бы речь ни зашла, только и повторяют как попугаи: «до перестройки, после перестройки»… – Мохов похлопал рукой по полированной плите. – По правде говоря, я даже затрудняюсь сказать, сколько лет всему этому.
– Ну, лампочки же вы меняете? – Толстый, похожий на сардельку, палец Кокаколы показал на потолок. – Небось часто перегорают? По ним же можно вычислить… или по патронам…
Капитан шумно выдохнул и, скривившись, посмотрел с жалостью на собеседника: