Ледяная пустыня

Карранса Майте

Впопыхах я соврала очень неудачно. Гуннар знал не хуже меня, что Лея ни за что бы не оставила своего детеныша. Нужно было сказать, что Лею загрызли!

— Врешь! — прорычал Гуннар, сжав мою руку в своей. — Говори, куда собралась!

— Искать тебя, — пряча глаза, пробормотала я.

— Опять врешь! — прошипел Гуннар.

— Отпусти руку. Мне больно! — скривилась я.

— Мне тоже очень больно! — произнес Гуннар с таким трагическим выражением лица, будто очень переживал из-за того, что я собиралась его бросить.

— Отпусти меня,

пожалуйста! — стала умолять я.

Внезапно мне стало очень страшно. Я боялась Гуннара, боялась его жестокости, его коварства и кровожадности.

«Ведь пьют же одиоры кровь омниор! Почему же сыну одиоры Гуннару не питать к ней пристрастия?!»

В тот момент Гуннар вызвал у меня ассоциацию с Нарвиком с перемазанной кровью мордой.

Гуннар печально покачал головой:

— Я не могу отпустить тебя, Селена. И никогда не отпущу. Если ты убежишь от меня сейчас, ты все испортишь.

— Я тут как в тюрьме! — не выдержала я и, как обычно, тут же раскаялась в том, что не удержала язык за зубами.

— Дура! — взорвался Гуннар. — Ты не в тюрьме. Я тебя берегу и охраняю. Без меня ты мгновенно погибнешь! Неужели это не понятно?!

Мне хотелось плакать, и не заплакала я лишь оттого, что страх сковал все мое тело.

— Дай мне уйти…

— А я-то заботился о тебе, — прошептал Гуннар, еще сильнее сжав мою руку, — защищал тебя… И это твоя благодарность?

В его голосе звучала такая неподдельная боль, что я в очередной раз поразилась его умению притворяться.

— Я ведь люблю тебя, Селена. Очень люблю…

— Я тоже люблю тебя, Гуннар, — пробормотала я, чтобы успокоить его и усыпить его бдительность.

— Неправда, — сказал Гуннар, не отпуская моей руки. — Это ложь. Ты понятия не имеешь, что такое любовь. Ты взбалмошная и капризная эгоистка. Ты думаешь только о себе.

— Прости меня…

— И ты прости за то, что я уже наверняка не найду времени тебя перевоспитать…

От этих слов мне снова стало страшно.

Я впилась глазами в кольцо с изумрудом. Оно было совсем рядом. В последних словах Гуннара я услышала такую неприкрытую угрозу, что другого выхода не видела.

Схватив свободной рукой руку Гуннара, которой он сжимал мое запястье, я прикоснулась к кольцу и потерла его. Гуннар мгновенно меня отпустил, потому что в этот самый момент дверь с треском распахнулась.

В хижину ввалилась гигантская белая медведица. Взревев, она ощерила клыки и набросилась на застигнутого врасплох Гуннара. Будто орех, она хотела раздавить его голову своими огромными челюстями, но я успела попросить медведицу не убивать его.

Гуннар с переломанными руками и ребрами без чувств рухнул на пол. Мне некогда было за ним ухаживать или ему сочувствовать. Вполне достаточно было того, что своей просьбой я спасла ему жизнь.

Сорвав кольцо с изумрудом с пальца Гуннара, я запрягла Лею в нарты, взяла с собой ее завернутого в свитер щенка, прикрикнула на собак, и они затрусили вслед за белой медведицей, возглавлявшей этот невероятный кортеж. Верный

Арук витал в воздухе рядом со мной.

— Ты защитишь меня, Арук? — спросила я.

— Вы восхищаете меня, госпожа! — воскликнул призрак инуита. — Вы беспримерно отважны!

— Отвага не спасет меня от Ледяной Королевы! У меня нет ни атама, ни волшебной палочки, а после родов я совсем ослабну.

— Не волнуйтесь! — улыбнулся Арук. — Я с вами!

— Чем же ты сможешь мне помочь?

Оглянувшись, Арук нахмурился и стал разглядывать следы нарт.

— Чтобы спасти вашу дочь, нужно перемещаться незаметно. Я сделаю так, что вас никто не выследит.

Внезапно над нами сгустился туман, скрывший из виду не только наши следы, но и меня вместе с нартами и неутомимой белой медведицей.

Несколько дней мы двигались за ней под волшебным покрывалом тумана, останавливаясь только, чтобы подкрепиться и немного поспать. Я даже почти позабыла о том, что беременна, но Диана мне об этом напомнила.

* * *

Замолчав, Селена внезапно схватилась за сердце. Она не спускала глаз с дочери. По мере того, как она рассказывала Анаид свою историю, на душе у Селены становилось все тревожнее и тревожнее. Потом у нее сжалось сердце. Это говорило о том, что угроза совсем рядом и постепенно окружает их с Анаид со всех сторон.

— Надо что-то делать! Ты ведь тоже это чувствуешь, да?

Задрожав, Анаид кивнула. Как и мать, она чувствовала, что над ними нависла какая-то неведомая опасность.

Осторожно открыв сумку, Селена достала из нее маленькую коробочку и протянула дочери.

— Я хотела сделать тебе этот подарок в конце своего рассказа, но, боюсь, медлить больше нельзя.

Не веря своим глазам, Анаид достала из коробочки кольцо с изумрудом.

— То самое, волшебное?! — воскликнула она.

Настороженно покосившись на дверь, Селена вздохнула и сказала:

— Ты должна попросить защиты у духов. Сейчас только они могут нам помочь.

— А почему ты сама их не попросишь?

— Кольцо твое. Теперь только ты можешь им пользоваться.

— А ты?

— Я — нет, и скоро ты поймешь, почему.

— И что же я должна делать?

— Когда ты наденешь кольцо, появится дух, готовый тебе служить. Возможно, он решит, что ты одиора, но не надо его переубеждать. Держи себя высокомерно и требуй защиты.

— От кого?

— Хватит болтать! Надевай кольцо!

Анаид повиновалась.

Стоило ей надеть кольцо на палец, как перед ней возник гордого вида альморавид [74] с благородными чертами лица. Селена его явно не видела, и Анаид заговорила с ним сама.

74

Альморавид — житель основанного в середине XI в. берберами государства на территории нынешних Марокко, Испании и Португалии.