Ледяная тюрьма
Шрифт:
— А у нас только десять часов, — вставил свое никому не нужное напоминание Фишер.
Оставив свою нишу в ледяной стене неподалеку от ворот в пещеру, чтобы выйти на самую середину, в разговор вступил Пит Джонсон.
— Минуточку. Вы, ребята, слушать не умеете. Харри разве говорил, что мы должны вытащить все бомбы? Он ведь предлагал извлечь хоть несколько зарядов. И он ничего не сказал про пилы и лопаты или, там, топоры. Пилить и копать хотел не Харри, а Клод. — Тут он поглядел на Карпентера: — Может, сам все расскажешь?
— Самый близкий к нам заряд заложен в
— Может, — кисло сказал Фишер.
— Это самый лучший для нас шанс.
— Не особенно-то он хорош, — заметил немец.
— А я его и не хвалил.
— А раз уж мы копать не будем — как я понял, ты это исключаешь напрочь, — то как мы доберемся до взрывчатки?
— Есть же у нас еще одна дрель. Будем вскрывать скважины.
Фишер насупился.
— Хитро как-то. А если бур заденет оболочку бомбы?
— И ничего не будет, — заверил его Харри. Джон стал объяснять:
— Мы использовали пластиковую взрывчатку. А она срабатывает только от электрического разряда определенной силы тока и определенного напряжения. Поэтому можешь не беспокоиться, Франц, — детонации от удара или от нагрева просто не будет, потому что не может быть.
— Кстати, — добавил Харри, — сверла рассчитаны на лед, и когда бур доберется до взрывпакета, он ему ничего не сделает: корпус-то из стали.
— Ладно, вскрыли скважину, — не успокаивался явно недоверчивый немец. — А как вытаскивать бомбы будем? За цепочку тянуть станем, как рыбку, угодившую на крючок?
— Что-то в этом духе.
— Не сходится что-то у вас. Вы же собираетесь бурить, а пока дрель доберется до бомбы, сверло сжует всю цепь.
— Не сжует, если мы возьмем сверла поменьше. Диаметр скважины — десять сантиметров. А диаметр стального цилиндра, в котором находится взрывчатка, — пятьдесят два миллиметра. Если бурить сверлами семидесятишестимиллиметрового диаметра, то можно цепь и не задеть. Она же тяжелая, значит, легла на нижнюю стенку ствола — мы же бурили слегка наискось. А теперь возьмем повыше.
Франца Фишера все равно что-то беспокоило.
— Даже если вы вскроете ствол и не порвете цепь, и цепь, и бомба будут все равно залиты льдом. Они же успели вмерзнуть в айсберг.
— Прицепим верхний конец цепи к снегоходу и дернем. Цилиндр должен будет выскочить из скважины.
— Ничего у вас не выйдет, — упорствовал Фишер.
Харри кивнул:
— Может, ты и прав.
— Должен быть другой способ.
— Скажи какой.
Вмешался Брайан:
— Нельзя же просто махнуть на все рукой и лениво ждать конца. Мы так не можем, Франц. Тогда вся эта тягомотина просто
— Попробовать надо, — только и сказал Харри, решив, что у него нет никаких стоящих причин подыгрывать унылой дуде не надеющегося на хорошее Фишера.
— Пускай не десять, — вмешался Пит Джонсон, — пусть только восемь. Не восемь, так хотя бы шесть. Чем больше мы сделаем, тем больше шансов на спасение.
— Ладно, положим, все получилось так, как вы оба хотите, — его акцент становился все заметнее с каждым новым аргументом, который он находил против плана Пита и Харри, — ну и что мы выиграем? Мы останемся на льду, а куда его понесет, бог весть. У нас даже топлива только на сутки. Все равно замерзать.
Поднимаясь на ноги, Рита воскликнула:
— Франц, кончай строить из себя адвоката дьявола. Не знаю, чего ради ты несешь ахинею. Ты ж мужик. Можешь помочь нам выжить. А откажешься помогать, нам, быть может, как раз твоей доли труда не хватит, и мы все погибнем. Тут нет лишних. Нет лучших и худших. Никто не должен считать себя балластом. Мы нуждаемся в каждом, все должны тянуть общую лямку.
— Вот это-то я и чувствую, — сказал Харри, нахлобучивая капюшон и затягивая его шнурком. — И раз уж решили пробовать, можно пытаться выиграть какое-то время, разрядив хоть пару этих бомб, ладно, пускай их будет только три или четыре, — все равно это — шанс. Это значит, что имеется отличная от нулевой вероятность спасения, и грех этого не учитывать. Мы же не знаем, что будет завтра. Может получиться так, что мы будем спасены даже быстрее, чем это представляется мыслимым сейчас.
— Да как это? — спросил Роджер.
— А тральщики...
Пристально глядя на Риту и ничуть не сбавляя задиристости тона, будто соперничая с Харри в борьбе за поддержку Риты, Фишер сказал:
— Ты же только что разговаривал с Гунвальдом, и вы оба пришли к выводу, что на траулеры надежды мало, вы согласились, что они просто не успеют к нам.
Харри покачал головой:
— Судьба наша не высечена на камне. Мы — народ разумный. Мы в силах взять свою судьбу в свои руки, надо только решиться и вложить в дело душу и сердце. Если хотя бы один из тех двух капитанов окажется бравым молодцом, да еще пошлет все куда подальше, да еще команда у него подобрана из орлов один круче другого, да еще если ему немножко повезет, он вполне к нам пробьется.
— Уж слишком много «если», — сказал Роджер Брескин.
Фишер оставался мрачен.
— Да будь он даже самый лихой Морской Трубадур, и пусть зовут его Хорейшо Хорнблоуэр, то и тогда я поверю в какие-то шансы, если мне скажут, что это — не простой смертный человек, а некая сверхъестественная сила, покровительствующая стихиям моря.
— Добро, — сказал Харри. — Положим, что этот Хорейшо Хорнблоуэр в самом деле дружит с водяными и русалками. Тогда, — по голосу Харри было заметно, что он еле сдерживает себя, — этот морской волк имеет шанс притащить свою посудину сюда. Так вот, коль уж он нарисуется завтра на горизонте, и на ветру заполощутся все флаги и кругом будут бить колокола, я намерен суметь на смущаясь поздороваться.