Ледяная звезда
Шрифт:
Глубоко вздохнув, Яр открыл глаза.
– Отпусти ребенка, ведьма, - в голове была ясность и в то же время заторможенность, как после глубокого сна. Но ведь он не спал…
Черноволосая незнакомка должна была быть весьма могущественной колдуньей, если ее чары – хоть и отчасти – но подействовали даже на него.
– Ангел Дракона? – недоверчиво прищурив пронзительно-голубые глаза, прозрачные, как льдинки застывшего воздуха – бывает такой холод, от которого даже воздух застывает синеватой твердью – колдунья слегка отшатнулась. Поднявшись на ноги, ее собеседник шагнул вперед, требовательно протягивая к затихшей
– Ярис. Меня зовут Ярис, - несмотря на совершенную неприемлемость момента, ангел Дракона зачем-то изобразил галантный полупоклон и уж совершенно не к месту сморозил. – к Вашим услугам, барышня…
– Зимерзла, - снова прищурившись, на сей раз, расчетливо наблюдая за его реакцией, сухо представилась и ведьма.
На мгновение Ярис оторопел. Зимерзла…
– Старшая из ведьм Феникса? – хрипло переспросил он.
– Не смей, - со спокойной злостью предупредила женщина. – никогда не смей говорить такого! Ты здесь один и ты слишком слаб, чтобы справиться со мной в моей стихии.
– Я это без намека на возраст, простите, - покаянно развел руками Ярис. Хотя эта ведьма, как и две ее сестренки, стали легендой еще до того, как Дракон сотворил его из своего света.
А ведь он действительно один и действительно слабее нее сейчас. Но впускать в мысли сомнения, когда должен спасти кого-то, просто преступно. Сомнения лишают даже тех сил, что есть.
– Отдайте мне девочку, - повторил ангел. Легенда перед ним или нет, его создали для защиты людей, Дракон доверил человечество ангелам, прежде чем заснуть на столетия.
Устало вздохнув, женщина провела узкой ладонью перед лицом. Теперь вместо сотканной из снежинок и лунного света хрупкой красавицы на него смотрела грозная дама в возрасте, который все еще невежливо называть старостью, но уже давно перешагнувшим определение «среднего». Очаровательной ее было уже не назвать, но каким-то невероятным образом красота – суровая и породистая красота, наверное, самой зимы – сохранилась и в огрубевших чертах со слишком длинным, хотя и аристократически-прямым носом, желтоватой смуглости кожи, и в волосах, теперь напоминающих неровным цветом мерзлую землю, отчасти припорошенную снегом.
– Не называй меня… нас «ведьмами Феникса», ангел. Ведьмы не принадлежат никому, заруби себе это на носу! Если ангел, конечно, способен осознать, что и такое бывает.
– Но вы служите Фениксу.
– Это вы служите Дракону. Он ваш создатель и ваш хозяин. Мы же не более чем вынуждены были сотрудничать, не говоря уже о том, что это было давно и неправда, - неприязненно оскалив крупноватые зубы в желчном подобии улыбки, пояснила Зимерзла. Кажется, несмотря на последнее заявление, воспоминания о «давно и неправда» все еще приводили ее в тихое бешенство.
Создатель… Дракон создал все и всех в этой вселенной, так что говорить о нем «ваш»… хотя, если на то пошло, КТО же создал ведьм? Ведь Феникс лишен способности созидать что бы то ни было, да и сейчас она явно говорит о том, что ее и сестер ни Дракон, ни Феникс не создавали.
– Они выдумали добро и зло. Вернее, с больших буковок – Добро и Зло! – Зимерзла хмыкнула. – Придумали эти примитивные черно-белые правила для Вселенной. Если кто-то или что-то не есть добро, прямо вытекало, что это – зло. Вот мы с
– Ты пришла, чтобы убить пять человек просто за то, что они оказались в лесу зимней ночью, как ты сказала, в твоей стихии. Если это говорит о том, что ты НЕ служишь злу и не являешься его созданием… чего-то я в этой логике недопонимаю.
– Посмотри на этих людей. Просто посмотри.
Ярис послушно огляделся. И в тот же момент понял, что вмешался чересчур поздно – огонек жизни, нет, уже сонное мерцание на углях, теплилось только в малютке, которую ведьма бережно держала на руках. Девочка дышала, хотя и как-то замедленно, словно с усилием, а пушистые от налипшего снега реснички слабо подрагивали в глубоком сне. Лицо ее матери умиротворенно разгладилось, словно рассеялись в одночасье все мучавшие ее беды и тревоги, женщина казалась безмятежно, с тенью улыбки на иссушенных губах, спящей, только уже не дышала. Испарилась хмурая враждебность и мужчин, словно смерть исцелила все нанесенные жизнью раны. Это, наверное, можно было бы даже счесть счастьем, если забыть о том, что они всего лишь перестали чувствовать.
– Отдай мне девочку.
– Вот ведь заладил. Послушай, ангел… от холода люди прячутся в домах. Они знают, что должны прятаться, что спасутся только таким образом. Даже вы не способны спасти абсолютно всех, людям свойственно умирать, иначе человечеству уже сейчас не хватило бы во Вселенной места!
Людям свойственно умирать. Но Ярис не видел ровным счетом никакого смысла в смерти маленьких детей.
– Ты не веришь, что я не служу кому-то гипотетическому Злу… не можешь понять, что Зла не существует, как и Добра. Дракон и Феникс просто придумали ярлыки для разметки своих шахматных фигурок. В действительности же день сменяет вечер и ночь, а ночь – утро, зиму – весна, а лето – осень, жизнь сменяет смерть – и ничто тут не есть благо и не есть зло. Все это естественный природный ход вещей. Одинаково естественный.
Она покосилась на начинающее уже светлеть на востоке небо, после чего усмехнулась, поймав взгляд Яриса, посмотревшего на небо по инерции.
– Думаешь, с рассветом я испарюсь, как призрак? Прости, что разочаровываю, ангел, но я не боюсь ни рассвета, ни весны. И твои шансы ни то, ни другое не увеличили бы всерьез. Впрочем, если для тебя это так принципиально… забирай.
Пристально наблюдая за выражением его лица, ведьма протянула неподвижного ребенка.
– Забирай и подумай, благом ли для человека, лишившегося дома и всех близких, будет все-таки пережить зимнюю ночь? И много ли ты выгадал для нее. Забирай.
– Об этом не беспокойся, - бережно принимая девочку, пробормотал ангел. Уж позаботиться о спасенной он найдет способ. Если здесь нет какого-нибудь подвоха…
– Нет. Мне нет никакого дела до этой девчонки, если она до такой степени зачем-то нужна тебе – пусть живет. Это всего лишь один человек из всего человечества, не так ли, ангел?
Один человек. Это вполне достаточно, даже, пожалуй, больше, чем можно себе представить.
– Спасибо…
Не мог спасти четверых и теперь готов благодарить за единственную, которую всего лишь позволили спасти. Наверное, в глазах колдуньи это выглядело очень забавно…