Ледяное небо
Шрифт:
Тот июльский день 2025 года не выделялся ничем особенным. За исключением того, что Юровский сообщил перед началом учений, что на них будет присутствовать заместитель командующего ВВС генерал Грибанов. Высокие гости часто навещали нашу авиабазу в Хотилово — один из немногих военных аэродромов, которые ещё остался в России.
На краю бетонного прямоугольника выстроились лётчики в синих высотно-компенсирующих костюмах.
Послышался лёгкий рокот, с неба спустился авиамобиль, со стуком внутрь корпуса убрались крылья, сложилось квадратное
— Товарищ генерал, разрешите начать учения? — прозвенел голос Юровского.
— Разрешаю, — пробасил Грибанов.
— Майор Тарханов!
— Я!
— Капитан Комаровский.
— Я!
— Задание: воздушный бой. Атака со стороны задней полусферы. И попытка удержаться на хвосте противника. Все ясно?
— Так точно! — в унисон выпалили мы.
Почему Юровский вызвал тогда Комаровского? Ведь мог кого угодно. Но вызывал именно моего врага. Сколько этот мерзавец испортил мне нервов, сколько гадостей наговорил за моей спиной. Иногда мне безумно хотелось его убить.
Может быть, если бы Юровский вызвал другого лётчика, ничего бы не произошло. Но, увы.
— Ну что, Тарханов, устроим воздушную дуэль?
Я вздрогнул и обернулся, заслышав окрик. За мной стоял Комаровский с гермошлемом под мышкой, и довольно скалился во все зубы.
Я промолчал, сжал челюсти до хруста и отправился к своему МиГу. Понаблюдал, как Комаровский забрался в кабину своего истребителя, нахально помахал рукой. Двигатели издали львиный рык, заставив содрогнуться землю, вырвались два ярко-оранжевых факела. И многотонная громадина, не добежав до середины полосы, легко взмыла вверх.
По приставной лестнице я быстро залез в кабину своего МиГ-37, осмотрел привычным взглядом приборы. Уровень масла в норме, топлива под завязку. Запустил двигатель, включил фару и вырулил на взлётную полосу. Освободил голову от посторонних мыслей, ощущая привычную собранность и какую-то странную лёгкость, которая всегда помогала мне. Ну что ж, теперь дело за мной и моим «летуном». Рычаг газа вперёд, форсаж включён.
Под крылом истребителя изумрудно клубился лес. Серебром блеснуло полотно реки с переброшенной ниточкой моста. И будто винегрет на блюде расположилась россыпь домиков ближайшего городка.
— Эй, Тарханов, не заснул ещё? — раздался весёлый вскрик Комаровского. — В штаны не наложил?
Я не видел его, но понимал, что он где-то близко.
— Не наложил. Начнём, пожалуй.
— Я атакую первым?
— Согласен.
Из облаков вынырнула точка и стала быстро нагонять меня, но я мгновенно ушёл переворотом вверх на полном форсаже, взял ручку на себя — МиГ взвился свечой, пробил сизую пену облаков. И вышел из-под атаки. Это оказалось так просто, что я решил тут же использовать хорошо отработанный приём «high-speed yo-yo» — двойной вираж на высокой скорости.
На экране
Отворачивать я не стал, словно приклеился к «хвосту» Комаровского, стал красться за ним, как лисица за уткой. Мы скатились как с высокой горки, так что заложило в ушах. И вновь натужно взревела турбина — я начал набор высоты, достиг Комаровского и промчался прямо перед его носом, словно дразня.
Он устремился за мной в погоню. Атаковал «кадушкой» — пока я делал вираж, через мой курс закрутил «бочку» против часовой стрелки и вышел сзади и чуть выше меня. Но удержать прицел не смог — я закрутился в медленную спираль, и Комаровский проскочил мимо. Включив форсаж, плавно отдал ручку от себя и с переворотом резко ушёл вниз, и вновь свечой взвился вверх, проткнул вязкие, словно кисель облака, у верхней черты «эшелона». «Летун» слушался меня беспрекословно, и спокойствие поселилось в моей душе.
Облетев «коробочкой», я вновь бросил машину в пике, потом поднырнул под космолёт Комаровского, и, сделав скоростной вираж, выскочил прямо перед самым носом условного противника, показав ему свой «хвост». И тут же энергичным разворотом стряхнул прицел с себя и занялся приятным делом — атаковал условного «противника».
Когда электроника зафиксировала захват цели, я весело спросил:
— Эй, Комаровский, может, хватит? Какой счёт?
— Пять три в мою пользу!
— Ты ох…ел! Я «завалил» тебя семь раз! А ты — меня только три.
— У тебя, Тарханов, приборы шалят, — я ощущал даже сквозь сильные радиопомехи, как у Комаровского дрожит голос от злости.
— Да ладно! Моя система все зафиксировала.
— Тарханов, пошёл ты…
Дальше последовало трёхэтажное ругательство, и я расхохотался. Но тут же осёкся.
— Обнаружена угроза нулевого уровня… Обнаружена…
Успел заметить, как откуда-то из облаков вывалилась серая громада истребителя, потянулся к ручке катапультирования. Страшный удар, словно по кабине шарахнули здоровенной кувалдой, МиГ перетряхнуло, он свалился на крыло и рухнул вниз.
***
— Как вы себя чувствуете?
Я повернул голову и увидел рядом с кроватью немолодого мужчину в белом халате. Круглое добродушное лицо, старательно скрываемая жалость в глазах. Мирно попискивали приборы, в капельнице мерно падали капли. Почему я не умер, чёрт возьми, сразу?
— Хреново, — честно ответил я. — Комаровский жив?
— Нет, увы. Катапультироваться он не успел. Выжить удалось только вам.
Я позавидовал своему врагу, который уже не чувствовал ни боли, ни страшной досады, разрывающей душу.