Ледяное озеро

Эдмондсон Элизабет

Потом ее взгляд упал на мои старые туфли. Снова последовали вскрики ужаса. Она внимательно посмотрела на мои ступни, которые в отличие от всего прочего тонкие и нормального размера. Не то, что у Утраты — у той ступни увеличиваются вместе с ростом, и потому вечная проблема с обувью. Аликс говорит, что Утрате придется в будущем ее заказывать, и, видимо, ее бабушка согласна. Туфли — такая вещь, против которой возразить нечего, хотя будьте уверены: Утрате не позволят ничего, кроме практичных полуботинок на низком каблуке, со шнуровкой. Великая Тетка Дафна и Боннэ заключили, что мои ноги того же размера, что и у Дафны, и Боннэ велели принести вместе с ювелирными украшениями золотые туфли. Не думаю, что даже французская

горничная сумеет сделать мое платье приличным, но я буду чувствовать себя роскошной в бриллиантах, пускай даже самых маленьких. Надеюсь, туфли не станут мне жать, потому что если никто другой не захочет со мной танцевать, я знаю, что Ники будет.

Затем Дафна произнесла несколько очень резких слов о гадкой Еве — что меня обрадовало. И о том, как бы огорчилась мама, если бы знала, как ко мне тут относятся. Это расстроило».

Глава тридцать шестая

По обеим сторонам ведущей к дому подъездной дорожки горели масляные фонари, их пламя и легкие хвосты дыма отчетливо выделялись на фоне черного неба.

— Вижу, все выдержано в стиле, — промолвил дедушка.

Аликс, закутанная в меховую накидку, глядела из окна на мерцающие языки пламени и на маленькие электрические лампочки, протянутые вдоль фасада здания. Она вспоминала, как в последний раз была на балу в «Гриндли-Холле», когда в двадцать один год приехала на каникулы из Оксфорда, в убогом немодном платье, томящаяся по отсутствующему Джону.

Машина присоединились к выстроившейся веренице других авто.

— Кажется, намечается большой званый обед, — заметил дедушка.

— Человек тридцать, не считая членов семьи! — откликнулась из темноты Труди.

Мысленно Аликс могла довольно точно нарисовать программу предстоящего вечера. Обед по меньшей мере из пяти блюд, который подадут в столовой. Это — одно из самых любимых ее помещений в доме: красивая овальная комната, созданная предками Гриндли, любителями английской неоклассики. Там прекрасный, тонкой работы лепной потолок с изображением муз в овальным живописном медальоне, над овальным столом, причем цветовой гамме потолочной росписи соответствует и овальный обюссонский ковер [41] в розовых и серых тонах.

41

Драгоценные ковры ручной работы из шерсти, окрашенной натуральными красками; названы по имени местечка Обюссон, во Франции.

Аликс всегда казалось, что музы едва ли подходящие символы для семейного бизнеса, и они с младшими Гриндли однажды размышляли, кто из героев греческого пантеона мог бы подойти. Саймон высказался в пользу Титанов, что сочли наилучшим предложением.

Еда должна быть обильной, вина — хорошими, беседа будет протекать между друзьями и соседями, большинство из которых встречались несколько раз в неделю, а порой знали друг друга почти всю жизнь и, таким образом, имели много общих тем для разговоров. Чаще всего фигурировала благодатная тема охоты на пушных, пернатых, водоплавающих. Но сейчас все, что оставалось, — это стенать и плакать по поводу того, как снег и мороз прервали любимые спортивные развлечения.

В этом году можно будет увидеть и менее знакомые лица, поскольку застывшее озеро привлекло на отдых в старые места немало так называемых отступников, покинувших родные места. Например, Хэла. Последний раз он танцевал на балу в «Гриндли-Холле», когда совсем молодым приезжал домой на каникулы из университета. Аликс и сама, вероятно, изменилась за последние три года; можно представить, насколько изменился Хэл с момента отъезда из Уэстморленда. Аликс решила, что он не похож на Гриндли: гораздо более развитый,

образованный, утонченный. Видимо, пошел в материнскую породу или являлся нынешним воплощением того стародавнего Гриндли, который построил столовую.

После обеда гостей прибавится. Оркестр (возможно, даже из Манчестера, если Питер намерен разгуляться на славу) заиграет первый танец, и гости соберутся в бальном зале — менее удачном с эстетической точки зрения, относящемся к средневикторианскому стилю и перегруженном деревянными частями и опорами. Самой приятной была оранжерея, выводящая из зала и тянущаяся вдоль здания; здесь-то и расположится оркестр, среди пальм и иных экзотических растений. Огромные вазоны с апельсиновыми и лимонными деревьями сдвинут к сторонам галереи, чтобы освободить дополнительную площадь для танцев, а стеклянную крышу украсят гирляндами из сотен маленьких лампочек.

Во время летних балов все двери оранжереи оставляли открытыми на террасу; сегодня же, в предрождественский бал, их завесят гигантскими пышными шторами, которые отгородят веселящихся в тепле и свете от студеной ночи и ясного, залитого лунным светом морозного неба.

Огни фар медленно движущихся машин отбрасывали на заиндевевшие лужайки пляшущие световые узоры. Эккерсли подкатил к парадной двери, вышел из машины, чтобы распахнуть дверцы, откинуть полсть и подержать палку Аликс. А дедушка и брат довольно бесцеремонно вытаскивали ее из салона и ставили наземь, на здоровую ногу. От мороза у нее защипало глаза, и Труди поскорее погнала Утрату к дверям дома, словно бы та была одной из возвращающихся с прогулки собак, торопливо и бессвязно бормоча о холоде, грудной клетке, бронхитах в юном возрасте, подходящих пальто и безрассудстве выхода на мороз в платьях без рукавов и с низким вырезом.

Аликс осторожно поднялась по низким ступеням и вошла в холл, где царили тепло и свет. Горничная приняла у нее плащ и сделала попытку забрать трость, но дедушка отобрал трость обратно, недовольно проворчав что-то по поводу опрометчивости горничной.

Аликс обрадовалась, обнаружив, что за обеденным столом сидит рядом с Хэлом, хотя была раздосадована, когда чуть позже он сказал ей, что поменял карточки с именами, разложенными возле каждого места, чтобы побыть в ее компании.

— Ева предназначила мне сидеть рядом с Сибилл Брейтуэйт. Хотя я и отсутствовал почти шестнадцать лет, но и всей жизни недостаточно, чтобы изгладить из памяти эту даму.

Аликс рассмеялась, но ей понравилось оказанное ей предпочтение.

— А кто должен сидеть на вашем месте?

— Некий Джералд Карсон. Вы его знаете?

— Да, редкостный зануда. Что ж, рада, что примерно на час оказалась избавлена от его общества, но вы преуспели даже больше, чем предполагаете, ведь Карсоны и Брейтуэйты долгие годы являются заклятыми врагами — воюют из-за земельных границ.

— Превосходно. В этом вся прелесть подобных сборищ: никого, кроме друзей и врагов, и все так счастливы видеть друг друга. Итак, здесь множество людей, которых я знал: одни, как ни печально, заметно состарились, другие совсем не изменились. Есть и незнакомцы. Кто, например, тот молодой человек с рыжими волосами, так похожий на лосося?

Аликс никогда так хорошо не развлекали в этой комнате. По другую руку от Хэла сидела живая, энергичная женщина примерно его возраста, которая беседовала с ним о нью-йоркской жизни. Рядом с Аликс восседал некий изрядно глухой кузен семейства Гриндли, он молчал, сосредоточившись на еде и вине. Так что Аликс получила возможность общаться с Хэлом. Она с удивлением обнаружила, что слегка задета тем, с какой дерзкой легкостью Пэнси (так необычно звали соседку Хэла), болтает с ним. Однако в его поведении не ощущалось флирта, и Хэл поспешил вовлечь в беседу Аликс, когда стало ясно, что Джозеф Гриндли не собирается занимать ее разговором.