Ледяное пламя
Шрифт:
Самолет качнуло.
Холли словно окаменела. Она с ужасом смотрела на блестящие полированные стены, ей казалось, что они вот-вот рухнут и придавят их обоих.
– Воздушная яма, - сказал Джим.
– Всего лишь воздушная яма. У нас есть.., еще несколько минут.
Очевидно, Холли знала о нем достаточно много, чтобы верить в его предсказание. Она не сомневалась в том, что он сказал правду.
– Я не хочу умирать.
Еще немного - и будет поздно. Джим схватил ее за плечи.
– Идемте! Вы сядете возле меня. Между десятым
Он потянулся к ручке двери.
– Подождите. Вы должны все рассказать командиру экипажа.
Он отрицательно качнул головой.
– Бесполезно.
– Но ведь он может что-то сделать, чтобы помешать...
– Мне не поверят. А даже если и поверят... Я не знаю, что ему сказать. Я вижу - мы падаем, но почему? Столкновение в воздухе, дефект конструкции, бомба на борту - это может быть все, что угодно.
– Но вы экстрасенс, вы должны знать!
– Если полагаете, что я экстрасенс, вы знаете обо мне меньше, чем вам кажется.
– Вы должны попытаться?
– Да ведь, черт возьми, я пытаюсь! Пытаюсь, а все без толку!
Он увидел борьбу ужаса и любопытства на ее лице.
– Если вы не экстрасенс, то кто?
– Орудие.
– Орудие?
– Кто-то или что-то использует меня. "ДС-10" снова вздрогнул. Они застыли от ужаса, ожидая, что самолет рухнет вниз. Но ничего не случилось. Все три двигателя ровно гудели. Просто еще одна воздушная яма. Она сжала его руку.
– Вы не можете допустить, чтобы все эти люди погибли!
Чувство вины словно веревкой сдавило грудь, у него похолодело под ложечкой. В словах Холли таился намек на то, что вина за смерть остальных людей будет на его совести.
– Я здесь, чтобы спасти женщину и ее дочь. И больше никого.
– Это ужасно.
Холли не отпустила его руку, а сердито встряхнула. В ее зеленых глазах появилось загнанное выражение. Наверное, в этот миг она видела перед собой разбросанные по земле и наваленные друг на друга трупы и дымящиеся обломки самолета. Она повторила шепотом, в котором звучало неистовое отчаяние:
– Вы не можете допустить, чтобы они погибли.
Он потерял терпение:
– Идите со мной или умирайте с ними. Джим протиснулся в дверь. Холли вышла за ним, но он не знал, идет ли она следом. Дай Бог, чтобы пошла. Он не мог отвечать за смерть остальных пассажиров. Они бы погибли в любом случае, даже если бы его не было на борту. Такая у них судьба, а он послан с определенной целью. Нельзя спасти весь мир. Приходится полагаться на мудрость высших сил, которые им управляют, но смерть Холли Торн ляжет на его совесть. Если бы не его легкомыслие, она бы никогда не оказалась в этом самолете.
Джим шагал по левому проходу и видел в иллюминаторах чистое синее небо. Он так ярко представил под ногами зияющую пустоту, что все внутри словно оборвалось.
Он дошел до шестнадцатого
Он указал ей на свободное место сразу позади его кресла.
Холли покачала головой.
– Только если сядете со мной. Нам надо поговорить.
Он посмотрел на Кристин, потом перевел взгляд на Холли. Он почти физически чувствовал, как, словно вода, уходящая сквозь решетку водосточной канавы, исчезают стремительные секунды отпущенного им времени. Беда неотвратимо приближалась. Ему захотелось схватить журналистку, сунуть ее в кресло и намертво защелкнуть замок. Но замки ремней для этого не подходили.
Не в силах скрыть растущую тревогу, он сказал, почти не разжимая зубов:
– Мое место рядом с ними.
Они разговаривали тихо, но на них уже стали посматривать.
Кристин нахмурилась и, вытянув шею, посмотрела на Холли.
– Случилось что-нибудь, Стив?
– Все в порядке, - солгал он. И снова посмотрел в иллюминатор: голубое небо. Огромное и пустое'. Интересно, сколько миль до земли?
– Вы плохо выглядите, - сказала Кристин. Он сообразил, что его лицо покрылось испариной.
– Жарковато здесь. Я встретил старую знакомую. Ничего, если задержусь минут на пять?
Кристин улыбнулась.
– Конечно, конечно. Я все думаю, к кому лучше обратиться.
Сперва он даже не понял, о чем она говорит. Потом вспомнил, что сам просил Кристин познакомить его с кем-нибудь из подруг.
– Замечательно. Я сейчас вернусь, и мы поговорим.
Он усадил Холли на место в семнадцатом ряду и опустился рядом.
По правую руку от Холли тихо похрапывала старая леди, круглая, как бочонок, с мелкими, подкрашенными синим кудряшками. Очки в золотой оправе на цепочке из бусин, свесившиеся на почтенный бюст, и цветы на платье вздымались и опадали в такт ее ровному дыханию.
Холли наклонилась к нему и, стараясь, чтобы ее не услышали пассажиры, сидящие через проход, заговорила с убежденностью беспристрастного политического оратора:
– Вы не можете допустить, чтобы эти люди умерли.
– Мы это уже обсудили, - сурово ответил он, уловив ее тихий шепот.
– Вы отвечаете за...
– Я всего лишь человек!
– Да, но особенный.
– Я не Бог, - горестно сказал Джим.
– Поговорите с командиром.
– До чего же вы упрямы.
– Предупредите его.
– Он мне не поверит.
– Тогда скажите пассажирам.
– Они не смогут перейти сюда, на всех не хватит места.
Его нежелание действовать привело ее в ярость. Глядя ему прямо в глаза так, чтобы он не мог отвернуться, Холли взяла Джима за руку и больно сжала.
– Черт возьми, ведь могут же они что-то сделать, чтобы спастись.
– Ничего. Будет паника.
– Если вы можете их спасти и сидите сложа руки.., это убийство, - произнесла она яростным шепотом, сверкнув глазами.