Ледяное сердце Элленхейма
Шрифт:
— Что-то случилось, отец? — спросила я.
И он кивнул:
— Да — твоя служанка Лотта признала себя убийцей принца Вегарда!
Глава 40. Эйнар
— Вы уже слышали, отец? — бросился ко мне Бьорн, когда я шел по коридору к своим апартаментам. — Служанка принцессы Кайсы признала себя виновной в убийстве Вегарда! — тут он увидел повязку на моем плече, и глаза его испуганно округлились. — Что случилось? Вы ранены?
Я покачал головой.
— Ничего страшного. Просто царапина. Где сейчас эта служанка?
— Нет. Но его величество сказал, что у нас будет возможность с ней поговорить. Ждали только вашего возвращения.
— Хорошо! — я обнял сына и увидел, как тот расцвел прямо на глазах.
— Я хотел еще кое-что сообщить вам, отец! Возможно, вы и сами заметили, что я оказывал знаки внимания принцессе Алде. Но я и надеяться не смел на то, что она ответит мне взаимностью. А вчера мы откровенно поговорили с ее высочеством, и оказалось, что я ей тоже не безразличен. И если вы, отец, одобрите это, то я хотел бы сделать принцессе официальное предложение.
Скажи он мне такое пару недель назад, я испытал бы радость и гордость и сам пошел бы к королю Матиасу, чтобы обсудить союз наших детей. Но сейчас я нахмурился.
— Не торопись!
— Что? — Бьорн растерялся. — Мне казалось, что вы сами желали этого брака. Разве не пойдет он на пользу и Нерландии, и Терции?
В его глазах застыло недоумение, и я его прекрасно понимал. Я и сам сейчас испытывал похожие чувства. То, что случилось между мной и принцессой Кайсой уже невозможно было игнорировать. И пусть, в отличие от сына, я пока еще не знал, какие чувства ее высочество испытывала ко мне, я тоже уже почти готов был принять решение. Но вынужден был себя сдержать.
— Я всего лишь попросил тебя немного подождать, — я не готов пока был дать Бьорну ответ. — Давай поговорим об этом чуть позже.
— Вы думаете, что это не служанка? — сын попятился от меня, мотая головой. — Но почему?
Я подошел ко кровати, сбросил плащ, стянул камзол. Тело ныло и от раны, и от долгого сидения в седле. Бьорн жаждал откровенного разговора, но пока мне нечего было ему сказать — сначала я хотел услышать признание Лотты. Своими ушами. И убедиться, что она говорила правду. О, какое бы облегчение я испытал, если бы это было действительно так.
— Вы не хотите поверить в то, что брата убила какая-то горничная, потому что это было бы унизительно для памяти Вегарда?
— Не говори ерунды! — оборвал я сына. — Я всего лишь хочу, чтобы настоящий убийца был найден и получил наказание. А теперь дай мне немного отдохнуть. И отдохни сам. Нам потребуется немало сил для того, чтобы выслушать признание этой девки.
Бьорн ушел, а я упал на кровать и пролежал, закрыв глаза, не меньше часа — пока мне не сообщили, что его величество приглашает меня в малую гостиную, куда вот-вот должны привести горничную Лотту. Я велел посыльному сказать то же самое и Бьорну, а сам вызвал слугу. Мне нужно было привести себя в порядок.
В малой гостиной собрались только члены королевских семей. Мы раскланялись с хозяевами, но желания завести беседу ни у нас, ни у них не возникло. Мы с Бьорном сели на отведенные нам
Дверь отворилась, и начальник королевской стражи ввел в гостиную бледную дрожащую девушку. Плечи ее буквально сотрясались то ли от холода, то ли страха. Ульсен вывел ее в центр комнаты. В присутствии короля ей полагалось стоять, но она так слаба, что покачнулась и рухнула бы на пол, если бы стражник ее не подхватил. Его величество подал знак, и Лотту усадили на стул.
Я окинул ее внимательным взглядом с головы до ног. Конечно, на ней было длинное платье, но ни на лице, ни на шее, ни на видимых частях рук не было видно следов побоев или пыток. Да я и изначально предполагал, что король Матиас на это бы ни пошел — под пытками можно было получить любое признание, но доверия к нему было бы немного.
И всё-таки девушка признала себя виновной. Почему? Потому что на самом деле была убийцей? Или ее запугали чем-то, чему она не смогла противостоять?
— Лотта Вайн, посмотри на меня! — раздался громкий голос Матиаса.
Девушка подняла голову. На лице ее не было написано ничего, кроме усталости и равнодушия.
— Признаешь ли ты себя виновной в убийстве его высочества принца Вегарда?
— Да, признаю! — она кивнула.
— Расскажи, как это произошло, и что послужило тому причиной.
Она начала рассказ не сразу. Долго молчала, словно собираясь с силами.
— Его высочество был груб со мной, он принудил меня вступить с ним в недостойную связь. Потом он пообещал дать мне денег, чтобы я могла оставить службу во дворце и купить дом в деревне. Но он обманул меня, и я решила ему отомстить. Я приготовила отвар из верданы и принесла его принцу. Что случилось потом, я не знаю. Я просто налила отвар в кувшин. Я понимала, что рано или поздно он выпьет его. Но я не думала, что он умрет! Я не знала, что эта трава настолько сильна! Мне говорили, что ее используют, чтобы уменьшить мужскую силу. Я хотела именно этого — чтобы его высочество оказался уже ни на что не способен.
Ну, что же, ее хорошо научили тому, что ей следовало говорить. Но неужели она поверила в то, что суд помилует ее только потому, что она убила Вегарда ненамеренно? Речь шла о принце королевской крови!
— Желаешь ли ты добавить к сказанному что-то еще? — спросил его величество, когда она замолчала.
Она отрицательно покачала головой.
Тогда он обратился ко мне:
— Может быть, вы сами желаете что-то спросить, ваше величество?
О да, у меня было к ней много вопросов. Но если она просто замолчит и откажется на них отвечать, то что я смогу с этим поделать?
— Где ты взяла эту траву? — спросил я.
Она повернулась в мою сторону, но тут же отвела взгляд.
— Я собрала ее в горах, когда ездила в деревню, чтобы навестить родных. Слышала, что в городе за нее могли дать хорошую цену.
Она ждала этого вопроса. Вернее, не она, а тот, кто готовил ее к этому разговору.
Поверил ли я ей? Нет! Если бы она была виновна, Анса не сбежала бы, прячась в лесных избушках, а король Матиас не стал бы прилагать столько усилий, чтобы меня в этом убедить.