Ледяное сердце герцога
Шрифт:
– Да, если не повезёт с первым или вторым.
– Дядя, вам известно, кто сопровождал деда? Верные люди, не так ли? Таких не увольняют.
– Понял тебя, – Горроу тёр себя за ухом, вспоминая, кого из слуг отец мог взять в ту поездку, – садовник! Он здесь больше тридцати лет. Раньше на конюшне работал, может быть, и знает, с кем уезжал отец.
– Позовите его скорее!
– Пойдём в сад, не будем возбуждать любопытство прислуги.
Они вышли на прогулку и, неспешно прохаживаясь по тщательно выметенным дорожкам,
– Так я ж и возил его милость к лекарю тогда.
– Как возил? К какому лекарю? – хором спросили дядя и племянник и переглянулись, радуясь удаче.
– Кучером, ясно как! Я в те годы кучером служил. Дед этот шибко учёный и живёт далеко. Я, прямо скажем, подозреваю, что он колдун, не зря хозяин велел помалкивать об нём. Как же вы прознали?
– Ты помнишь, как ехать? – уточнил Горроу.
– Ясно, помню, как не помнить! Поначалу к Эду правили, но не доехали, свернули. Эду у границы, а мы за горы, вглубь. Там он и обитает, коли жив ещё, – садовник поднял глаза к небу.
– Поедешь со мной? – спросил Громм.
– Ежели прикажет милорд, – поклонился тот.
Один из найденных Грэгом Горроу в бумагах отца адресов подходил под описание садовника. Эдуан предположил, что там и надо искать учёного-изгоя. Выехали на следующий день утром. Лошадьми правил кучер герцога, ещё два человека сопровождали их верхом, старику позволили ехать в карете. Садовник, стараясь оправдать эту честь, то и дело выглядывал в окно и подтверждал правильность выбранного направления.
Громм, не полагаясь на его память, усомнился в точности примет, старик тут же стал в подробностях рассказывать о давнем путешествии. Называл места ночёвок и обедов с перечислением заказанных графом блюд, имена трактирщиков. В первом трактире, где они остановились на ночлег, герцог мог убедиться, что садовник не привирает. Удивительно, как простой неграмотный человек сохранил такую великолепную память и живой ум. Теперь Эдуан с доверием относился к речам проводника, выслушивая его рассуждения о тех временах, старом графе Горроу, учёном-отшельнике и болезнях человеческих. Знаменитый изгнанник в ту пору пожаловал лекарство и кучеру графа, вот почему старик имеет светлую голову, зажился на этом свете и помирать не собирается.
На пятый день достигли цели.
– За тем поворотом и домик! – горячился проводник, указывая в окно.
Повернули, остановились. Герцог вышел из кареты, следом выбрался дядюшкин садовник. Небольшой дом, ухоженный огород, свежевыкрашенная изгородь. Над грядками хлопочет седовласый старец.
– Это он? – спросил Громм.
– Нет. Длинный. Слуга был дылда, а сам махонький. В доме, наверное.
Седой увидел приезжих, подошёл к изгороди.
– К лекарю мы, – сказал ему Эдуан, – доложите: герцог… вернее, внук
Высокорослый слуга поспешил в дом, вскоре выглянул и, кланяясь, пригласил герцога к хозяину. Громм поднялся на крыльцо, прошёл внутрь и, привыкнув к полутьме, разглядел сидящего в глубоком кресле сморщенного старичка.
– Хэлпэ, чаю гостю! Сопровождающим в беседке накрой! – послышалось из кресла.
Слуга выскочил из комнаты и вернулся с подносом. Ягодный аромат, аппетитный вид щедро посыпанных кунжутом булочек возбуждали аппетит.
– К чаю как раз поспели, – доброжелательно улыбнулся хозяин, показывая крупные, на удивление белые зубы, – надо подкрепиться с дороги.
Герцог сел на край скамьи напротив хозяина и принялся за булочки, наслаждаясь угощением. Со двора слышались покрикивания кучера и Хэлпэ – они занялись лошадьми. Колдун, щурясь, изучал Громма.
– Зачем пожаловали? – поинтересовался старец, видя, что первый голод гостя утолён. – Вы, я понял, человек здоровый. О родственнике хлопочете?
– Здоров я благодаря вам… м-м…
– Можете называть меня профессор. Король лишил званий, но это не мешает в частной беседе забыть о давних неприятностях.
– Да, профессор. Итак, наследственный недуг оставил меня благодаря шкатулке, полученной от вас графом Горроу.
– Вы приехали сказать спасибо? – старик заёрзал в кресле. – Это первый случай! Обычно, расплатившись за лекарство, люди забывают обо мне. Помогло или нет, остаётся гадать. Рад, рад вашему визиту! Так что же? Каковы ощущения?
– Не могу сказать, что всеми переменами я доволен. Знаете, профессор, раньше было спокойнее, теперь постоянно мелькают перед глазами все эти женские формы, пальчики, ручки, глазки.
– Ну-ну? Это ничего, привыкнете!
– Беспокоит неудобное следствие применения лекарства. Хочу избавиться от него. Надеюсь, поможете.
– Поясните, какое следствие? – чародей посерьёзнел.
– По неосторожности, после того, как шкатулка была открыта, я разговаривал с девушкой. Теперь её образ преследует меня. Необходимо избавиться от наваждения. Дайте мне средство.
– А! Вот о чём. Не беспокойтесь, это временное чувство.
Он замолчал, прикрыв глаза. Герцог решил, что собеседник дремлет, и постучал ложечкой о край чашки, привлекая к себе внимание. Старик пошевелился и продолжил говорить:
– Нет-нет, я не сплю. Размышляю о том, как лучше объяснить. Да. Взросление мужчины с ледяным сердцем лишено юности. Вы не испытали нарастающего интереса к женщине, безнадёжной влюблённости, разочарований и восторгов. Когда лекарство подействовало и дремлющие в организме силы запустились, всё, что происходит с человеком за несколько лет, нахлынуло в один миг. Не имея опыта, вы считаете чувство вечным. Это не так.
– Значит, никакого снадобья не требуется, профессор?
– Да. Если только…