Ледяное сердце лорда
Шрифт:
Аря пыталась согреть Милаха и согреться самой, обнимая его. Он молчал, только мелко дрожал и судорожно глотал холодный сухой воздух.
— С ним всё будет в порядке, — заверил Арюшку Кан, видя её беспокойство, и сбросил перед ними охапку дров.
Дом топить всё ещё не было возможности, нужно было сначала избавиться от снега в трубе и остатков магии.
Поэтому Кан опустился на корточки у будущего костра, что-то прошептал и коснулся хвороста, после чего тот
Тепло разлилось по округе оранжевым мягким дыханием и Арюшка начала засыпать. Тем временем, как Милах напротив почувствовал себя лучше и постепенно приходил в себя.
— Ты ведь уйдёшь? — вырвалось у него против воли, когда Аря заснула, и ничто больше не мешало буравить Аркана взглядом.
Огонь плясал между ними, размывая облик колдуна, но Милаху чудилось, будто тот недобро усмехается.
Только вот Аркан был мрачен.
— Я не знаю, — признался он. — Но ты уйдёшь сейчас же.
— С чего бы вдруг? — вскинулся Милах.
— С того, что благодаря мне ты сейчас жив…
— Как и вы, — перебил его Милах, но Аркан продолжал как ни в чём ни бывало:
— И мне нужно поговорить с Арей без… посторонних. И конь твой…
Не договорив, он посмотрел в сторону и Милах услышал хруст снега под копытами, а там и тихое фырканье.
— Хорошо, — сдался он, сам удивляясь этому. — Хорошо, я уеду сейчас, — что-то подсказывало ему, что если он этого не сделает, то магия, которая позволила ему очнуться и не заболеть, без следа исчезнет и это повлечёт последствия. — Только вот я вернусь, — закончил Милах с решимостью. — И если узнаю, что Арюшку обидел, не посмотрю, колдун ты или кто ещё, мокрого места от тебя не оставлю.
Аркан в ответ согласно учтиво и медленно кивнул.
Ветви были черны и остры, будто кто-то растопырил крючковатые тонкие пальцы на фоне высокого белого неба, в прорехах которого густым киселем собралась темнота. И на каждом из пальцев-ветвей свисало по ниточке паутины, скованной льдом так, что похожи они стали на сияющие хрустальные бусы. И когда костёр вспыхивал особенно жарко, красный и золотой свет его отражался в бусинах и те загорались ярче самих искр, столпы которых устремлялись к небесам.
— Будто огненные пчёлы, — прошептала Арюшка.
— И жалят так же… — тихо отозвался лорд.
Они сидели на медвежьей шкуре, спинами прислонившись к шершавому стволу сосны. И пальцы рук их как-то сами собой переплелись. Арюшка даже не сразу заметила этого, а когда поняла, не подала виду, что смутилась. Разве что кончики ушей заалели, но огонь и без того отбрасывал на их лица красный цвет и Кан ничего не понял. Хотя и бросал на Арю взгляды. Странные, протяжные,
Они продолжили сидеть молча, слушая потрескивание угольев и искр. Тепло окутывало тела ватным одеялом, пальцы горели то ли от соприкосновений, то ли от смущения. Веки смыкались от усталости и подступающего сна. Сердца бились горячо и размеренно. Будто всё было хорошо. И не важно, что дом пока непригоден для жизни. Не важно, что вокруг бродят враги. Не важно даже то, что на самом деле Арюшка с Арканом едва знакомы. Чувство родства и безопасности бывает обманчивым, но сейчас им Аря верила. Хотела верить.
И всё же…
Она разомкнула веки, понимая, что сползла набок и голову положила Аркану на плечо, задремав. Выпрямилась, невольно отдёрнула свою руку, высвобождая ладонь из клети его тёплых пальцев, на каждом из которых по нескольку прохладных перстней, что были ему велики. И выпалила, неожиданно для самой себя:
— Я не знаю, зачем тебе чужое сердце, Кан. Дело это твоё, колдовское. И объяснений требовать я не могу. Но что должно произойти, чтобы мы были в безопасности, чтобы снова не попытались тебя уничтожить слуги Зимы?
Он зевнул в локоть, потянулся красиво, как-то даже по-кошачьи, остро усмехнулся Арюшке, будто в попытке приободрить. И нехотя, отводя взгляд из нежелания продолжать эту тему, коротко произнёс:
— Шкуры когда моей не будет, тогда и в покое все оставят.
— Что? — непонимающе и сонно захлопала она ресницами. — Почему? Разве же это не просто твой дар? Разве… О! — пришла Аря к заключению, страшному, самому страшному, как ей показалось на тот момент, и ладошкой прикрыла рот, договаривая уже шёпотом: — Неужели, только если силу свою потеряешь или погибнешь?
Аркан, который может и вовсе не продолжил бы разговор об этом, видя её беспокойство, решил сжалиться и, покривившись, качнул головой.
— Нет, Аря. Нет… Я именно про шкуру. Но объяснять более ничего не желаю. Спи, — и притянул её к себе, обнимая.
От неожиданности и испуга за него и из-за этого объятия, Аря спорить не стала. Притаилась у него под боком, отмечая про себя — и тут же смущаясь этого — что пахнет её колдун хвоей и орехами, и попыталась заснуть.
Только вот сон больше никак не хотел принимать её в своё царство. Аркан уже давно спал, дыша тихо и ровно, расслабленно держа руку у Арюшки на талии, а она всё смотрела в костёр и размышляла над услышанным.
В колдовских делах она не разбиралась, но поняла всё так, что каким-то образом шкура Аркана имеет значение в его вражде с госпожой зимы. Причин почему, может быть множество. Кто этих колдунов да оборотней разберёт! А не избавляется от шкуры Аркан, возможно, из упрямства…