Ледяное сердце
Шрифт:
— …но сначала, я должен рассказать тебе кое-что, — генерал сел на стул, взял королевское письмо и свернул его в тугой свиток, — видишь это?
— Плохие новости?
— Ещё какие! Королева очень рассержена нашей неудачей при штурме. Пишет, что расстроена и озабочена, и это значит… Это значит, что всё хуже некуда. Присылает сюда своего кузена Биржила военным советником, а на самом деле — соглядатаем за мной. А он та ещё скотина! Ублюдок, каких поискать, — генерал швырнул свиток в секретер, — и ещё… Она договорилась с айяаррами из прайда
— Ну, вполне хороший план, ваша милость. До Большого Седла не так уж и далеко, если Туры проведут нас там — мы снимем лаарские заставы по ту сторону Оленьего Рога и спокойно войдём в долину даже по снегу, — пожал плечами Дарри, отставляя бокал, — только странно это, что одни айяарры идут против других. Чтобы Туры предали Ибексов? Не западня ли это?
— Всё, что я знаю — у её величества давние дела с Турами, видимо, дружба с королевой для них дороже чести. Вон и этот… дознаватель наш, что последним приехал, он ведь из Туров.
— Хм, не могу сказать, что это не заставляет задуматься. Ну а что до Биржила… Так девок ему и вина, а ещё Райта с его собаками, пусть его на охоту свозит, поднимет коосулю или кабана, и поверьте — никто его и не заметит в лагере. А мы спокойно перебросимся на Большое Седло.
— Да, всё это так… Этот Биржил меня меньше всего беспокоит. И дело совсем не в этом… Дело в том, что…
Генерал встал, заложил руки за спину и прошёлся по шатру, от походной кровати до большого сундука и обратно, не глядя на капитана, пока тот молча наблюдал.
— … не могу я выполнить приказ её величества. Не можем мы идти на Лааре. Во всяком случае, до весны.
Генерал посмотрел на Дарри, и капитан увидел отчётливо — запавшие глаза, глубокие морщины, затравленный взгляд. Бёртон прав — что-то нечисто.
— Почему?
— Сначала я должен попросить у тебя прощения за свою ложь, капитан…
— Ложь? Какую ещё ложь?
Генерал вздохнул, снова сел на стул и повернулся к жаровне так, чтобы не смотреть Дарри в лицо.
— Моя дочь находится сейчас в Лааре, — начал он тихо, — Кайя не вышла замуж за банкира и не уехала в Гидэльин…
Когда генерал закончил рассказ, Дарри молча встал, взял бутылку и без разрешения плеснул себе ещё вина, затем генералу, и выпил.
— Как вы могли… Как вы… Вы отдали её в лапы Зверя?! — наконец, воскликнул он голосом, который сорвался на хриплый шёпот.
— Иначе он бы её убил.
— Считайте, что он уже это сделал! Он… представился… Ройгардом Лардо? Просил её руки?! Проклятье! Зачем я только уехал! Почему вы молчали, генерал! Почему вы молчали столько времени?! Мы бы их догнали по свежим следам! Она, может быть, уже мертва!
— Я дал слово чести. И он поклялся на родовом
— Слово чести? И вы поверили его клятве? Клятве Зверя?!
— Это единственное, что мне осталось — верить в то, что айяаррский кодекс чести защитит мою дочь.
— Паршиво это — утешать себя такой верой!
— Когда больше нечем утешиться, сгодится и такое…
Дарри ходил по шатру широкими шагами, схватившись за рукоять сабли, и лицо его было белым.
— Так о чём вы хотели меня просить? Хотя, позвольте, я, кажется, догадался. Ехать в Лааре?
— Я не могу тебе приказать, могу лишь просить…
— Я поеду, — ответил Дарри твёрдо, — я найду и убью их. И Эйгера, и Дитамара, и этого проклятого Зверя! И я верну вашу дочь. А потом мы спалим Лааре дотла, камня на камне не оставим от их ублюдочного логова!
— Если ты найдёшь мою девочку и спасёшь её — проси, что хочешь. Я всё сделаю.
— Вы знаете, чего я хочу.
— Дарри…
— Нет, генерал, однажды вы уже отказали мне, и видите, чем всё это закончилось. Она могла остаться со мной: жива, невредима и счастлива. Но теперь так и будет. Когда мы вернёмся — вы отдадите её за меня замуж.
— Хорошо. Только вернитесь.
— Дайте слово.
— Даю слово.
— Я возьму свой отряд и ещё пару надёжных бойцов, но… — Дарри задумался, а потом добавил с усмешкой: — Нам понадобится королевский колдун.
— Зачем?
— Так-то мы сойдём за айяарров, и одежда у нас есть, но нас выдадут глаза. А колдун может помочь — я сам видел.
— Хорошо. И ещё…
Генерал расстегнул воротник и вытащил из-под рубашки маленький мешочек на кожаном шнурке, похожий на тот, что дала Дарри старая таврачка.
— Отдашь это ей — Кайе, как только увидишь. Мне следовало сделать это раньше.
— Что это? — Дарри взял мешочек в руки.
— Это принадлежало Рие. Это единственное, что она оставила с Кайей, когда я её нашёл. Это кулон — оберег, видимо. И он должен быть с ней.
Дарри надел мешочек на шею, и он оказался рядом с таким же, таврачьим, в котором тлела маленькой искрой поисковая нить.
— Хорошо, я передам. Мы уедем сегодня же, никто ничего не должен знать. Своим я скажу, что мы едем на охоту на Зверя.
— Да, хорошо. И помни — до того, как айяарры поймут, что мы нарушили перемирие, у нас очень мало времени.
— Ваша милость, вы же понимаете, что мне не стоит об этом напоминать?
Дарри вышел из шатра и остановился, глядя на перевал. Тёмный камень в белых пятнах снега был похож на шкуру снежного барса. Где-то там за чёрными зубцами хребта, обрамляющими горизонт, прятались лаарские заставы, поджидая их. Но теперь вид этой неприступной громады больше не вызывал у него глухого раздражения и тоски. Капитан шёл улыбаясь. И Бёртон, увидев это, произнёс вслух: