Ледяное сердце
Шрифт:
— И это плохо? — спросила Кайя устало. — Что я женщина?
— Нет, просто я не особенно доверяю женщинам… последние восемнадцать лет, — хмыкнул он, — но ты — другое дело. Я, в общем, думал тут… И я, конечно, знаю, что ты сделала это не ради меня и не для меня, но всё равно, я хочу сказать тебе… спасибо за то, что ты сделала. И я теперь у тебя в долгу. Так что, если тебе будет нужно что-нибудь, только попроси, я это сделаю. Для тебя.
Кайя посмотрела на него искоса и горько усмехнулась.
— Будешь клясться Родовым камнем?
Дитамар хмыкнул в ответ.
— Ну
— Я понимаю. Но мне ничего не нужно.
— Не знаю, какая может быть от меня польза, но я, к примеру, могу убить кого-нибудь для тебя, если понадобится.
— Убить? О, боги! Нет! Дитамар, почему ты всё время хочешь кого-нибудь убить? — воскликнула она.
— Ну… потому что я делал это последние несколько лет и… это у меня хорошо получалось.
— Пожалуйста, не надо никого убивать! — произнесла она горячо и искренне.
Он ведь может. Не стоит обольщаться, что отсутствие Зверя сделает из Дитамара человека.
— Я шучу, — ответил он уже серьёзно, — не буду. Раз ты просишь. Но всё-таки имей это в виду. На всякий случай.
Кайя промолчала. Что бы ни предлагал Дитамар, это всегда будет что-то безумное, связанное с убийствами, пытками или чем-то подобным.
Он отхлебнул из бутылки.
— Это всё мой брат, да? — спросил тихо.
— Что твой брат?
— Ты рыдаешь тут из-за него?
— Я не рыдаю.
— Хорошо, не рыдаешь из-за него? Что он сделал?
— Ничего, — она вздохнула, — в том то и дело, что он ничего не сделал.
— Хочешь, я могу с ним подраться. Он сильнее, но дерусь я лучше — это факт. Да и сделаю это с удовольствием.
Она повернула голову и посмотрела на него. Лицо Дитамара освещала луна, и сегодня в нём не было той жестокости, которую она видела раньше. Он изменился. Черты лица потеряли налёт безумия и жажды крови, и ей было непривычно видеть его таким. И он что, пытается её развеселить? Мать Всеблагая! Да могла ли она себе такое представить пару недель назад? Что она будет сидеть с ним на лестнице под луной и беседовать! С тем, кто таскал её по городу на верёвке, бил по лицу и чуть не убил, забрав все её силы? Немыслимо!
Это было странно, но он единственный, кто сейчас не мешал ей. Он такой же, как и она — острый осколок глупой мозаики, дотронься — и порежешь палец. Но, сидящие рядом, они вдвоём смыкались острыми краями и были не опасны друг другу.
И это было даже забавно.
— Если бы мордобой помог, я бы сделала это сама, — усмехнулась Кайя в ответ.
— Знаешь, а я бы посмотрел на такое, — рассмеялся Дитамар. — И поставил бы на тебя свою лучшую бутылку вина!
Она улыбнулась. Стало даже как-то легче. Дитамару можно не врать, не притворяться. Ей нет до него дела, а ему до неё. И это хорошо.
— Что будешь делать дальше? — спросила Кайя, обнимая себя за плечи.
Ночной ветерок, рождённый всходящей луной, заставил поёжиться. Дитамар встал, снял куртку и набросил ей на спину.
— Спасибо, — ответила она, придерживая её рукой.
Куртка была тёплой.
— Да полно дел. Надо закончить войну и убить
— Что? Серьёзно?
Не поймёшь, шутит он или нет.
— Вне всяких сомнений. Это обещание я дал себя много лет назад и собираюсь его сдержать. Убить эту тварь. А потом поеду в Рокну или в Эддар, попробую местного вина. Говорят, оно там отменное. Или в Шерб, кстати, проведаю Обитель Тары. Если хочешь, могу взять тебя с собой.
Кайя рассмеялась.
— Неплохой план на день: закончить войну, убить королеву и попробовать вина в Шербе!
— Если хочешь, чтобы лошадь взяла два ардана, ставь планку на три, а хочешь попасть в яблоко — целься в вишню. Рецепт не сложный.
— Я запомню этот простой рецепт.
— Дарю, — он махнул рукой в ей сторону. — А что будешь делать ты?
— Я? Не знаю. Эйвер хочет отправить меня обратно за перевал, к отцу. А я не хочу возвращаться.
— Если я спрошу — почему, ты ответишь?
Кайя внимательно на него посмотрела. Неужели это один и тот же Дитамар? Тот, что водил по её щеке кхандгаром, собираясь убить, и этот — тактичный и заботливый? Нет. Рядом с ней сидел кто-то совсем другой, как будто тот Дитамар исчез в полнолуние вместе со Зверем. И она чувствовала себя рядом с ним сейчас так, словно они были знакомы много лет. Почему?
Она не знала.
— У меня много причин. Какую назвать?
— Все.
Она вздохнула. Ей хотелось кому-то сказать всё это. То, что мучило и глодало изнутри.
— Почему? Потому что мне нет там места, за перевалом. Потому что у меня нет там дома. Потому что я не знаю, что мне теперь делать среди людей. Потому что я не хочу замуж за какого-нибудь ростовщика или купца из портовых городов. Потому что люди будут меня ненавидеть. Потому что там у меня нет семьи, способной меня защищать и любить…
— Всё это было известно и в первый день твоего приезда сюда, — сказал Дитамар тихо, — видимо, есть ещё и главная причина?
— Главная? — она вдохнула глубоко и ответила с горечью в голосе. — Я люблю его, Дитамар! Люблю твоего брата! И именно поэтому мысль о том, что мне придётся уехать, убивает меня! Я поняла это сегодня и сказала ему, а он оттолкнул меня и хочет отправить обратно к отцу. И разорвал Белую ленту! Вот почему я сижу здесь одна и в темноте!
Слова эти вырвались сами и железный обруч на горле разжался. Дитамар молча протянул ей бутылку.
— Извини, бокалов нет, но тут нас всё равно никто не видит, так что можно без этикета. Да и за эти годы я подрастерял свою галантность. Зверю она была без надобности, — сказал он задумчиво.
Она молча взяла бутылку. Сделала три глотка.
Хорошее вино. Дитамар точно знает в нём толк.
И отдала её обратно.
Наверное, в Обители за такое поведение, не подобающее леди, её бы отправили ночевать в подвал, заставили работать в поле и читать семь дней вечерние молитвы до полуночи. Но где теперь Обитель? И кому какое дело до того, что ей нужно вести себя, как леди? Сейчас всё это выглядело просто смешно.