Ледяное взморье
Шрифт:
За ним рванул Глаузер и далее по расчету. Их увидели с возвышенности – артиллерия перевела огонь на второй эшелон батальона.
Предатели и диверсанты бежали что есть силы. Их в любую минуту могли зацепить снайперы батальона, выведенные под обстрелом к передовой линии. Тем более что и советский дивизион открыл ответный огонь.
Отменной физподготовкой Грунов не отличался – начал отставать, его подхватил Сазонов. Это заметил Хальзер. Выстрелил в небо вторую ракету. Тут же из-за возвышенности к бегущим на всей скорости
Подскочил. Развернулся. Перебежчики запрыгнули в десантное отделение. Пулеметчик снял с турели пулемет, пристроил его на корме. С возвышенности выстрелил гранатометчик. За бронетранспортером поднялось облако дымовой завесы. «Ханомаг» благополучно скрылся за возвышенностью, и тут же гитлеровцы прекратили огонь. В ответ замолчала и советская полевая артиллерия. Наступила оглушающая тишина.
«Ханомаг» встал у «Кюбельвагена», германского автомобиля повышенной проходимости, возле которого находились офицеры в форме СС.
Они не тронулись с места, хотя видели прибытие предателей.
Хальзер сказал:
– Вас, господин полковник, встречают офицеры СС из Риги.
– Они не спешат познакомиться.
– Да, эти ребята высокомерны. Но ничего, вы не в том положении, чтобы артачиться.
– Это так.
– Пойдемте, я вас представлю.
Хальзер подвел бывших советских офицеров к эсэсовцам. Только тогда те заметно оживились:
– Господин Грунов? – спросил офицер с петлицами штурмбаннфюрера СС.
– Так точно, господин офицер.
– Приветствую вас в новой, счастливой жизнь. Наконец-то вы освободились от советского ярма.
– Спасибо, господин штурмбаннфюрер.
– Извините, я Конрад Вендель. А это, – он указал на второго офицера, – мой помощник оберштурмфюрер Отто Ленц.
– Очень приятно.
Полковник не решился подать руку – а если эсэсовцы проигнорируют? Некрасиво будет и… стыдно.
Вместо этого Грунов представил своих подчиненных:
– Мой заместитель подполковник Дургин Федор Архипович и начальник разведки корпуса майор Сазонов.
Вендель кивнул.
– Вы обедали в своей, простите, советской части?
– Никак нет, господин штурмбаннфюрер.
– Напрасно. Здесь тоже не получится, нас ждет самолет на ближнем аэродроме Лежино. Мы должны ехать, это примерно тридцать километров на запад.
– Мне известно, где военный аэродром.
Эсэсовцы рассмеялись.
– Ну, конечно, вы же были начальником штаба целого корпуса, это генеральская должность, к вам стекалась вся оперативная информация. – Он указал на «Кюбельваген». – Это машина для вас, водитель шарфюрер Ральф Кольб, сразу предупреждаю, по-русски он не говорит.
– Ничего, – сказал Грунов, – я владею немецким.
– Хорошо! Мы с оберштурмфюрером поедем на «Опеле».
– Я понял, – кивнул
Штурмбаннфюрер повернулся к Хальзеру:
– Глаузер с нами, остальным отдыхать. Всей группе от имени рейхсфюрера Гиммлера объявляю благодарность. Дальнейшее ваше использование будет определяться в управлении абвера.
– Да, господин штурмбаннфюрер.
Обер-лейтенант Глаузер отошел к эсэсовцам. И это было непонятно, диверсант, по сути, второй человек в группе, по крайней мере, по званию и должен быть с майором СС, когда остальным приказано оставаться до получения приказа.
Штурмбаннфюрер заметил замешательство Грунова, снизошел до объяснения:
– Вы удивлены, господин полковник, хотя ничего удивительного в моем распоряжении нет. Обер-лейтенант Глаузер будет работать с вами и дальше. А вот где и по какому направлению, извините, сказать не могу.
– Понятно, господин штурмбаннфюрер.
– Ну, тогда по местам, господа.
Все сели в автомобиль. Водитель «Кюбельвагена» с интересом посмотрел на офицеров, которые собрались у машины и командовали дальше, оставаясь в форме старшего офицерского состава РККА.
– Вы говорите по-немецки? – обратился он к Грунову.
– Да, шарфюрер.
Немец оказался общительным:
– Хорошо. А это правда, что вы служили начальником штаба целого стрелкового корпуса?
– Да, Ральф.
– О, вам известно мое имя!
– Назвал штурмбаннфюрер.
– Как мне обращаться к вам?
– Полковник. Думаю, это будет правильно.
– Начальник штаба корпуса – это высокая должность. А почему вы не генерал? У нас в корпусе, где мне раньше приходилось возить представителя службы безопасности, начальником штаба был «генерал-майор».
– Должен был получить. В октябре. Теперь… но это ладно.
Шарфюрер, ловко управляя армейской машиной, уверенно сказал:
– Будете генералом в Риге.
Грунов рассмеялся:
– Это вряд ли. А скажи мне, Ральф, партизаны в вашем тылу есть?
– В этом районе были небольшие диверсионные группы, партизан нет. Соседей вроде беспокоят. Но с ними эффективно борются.
– Значит, дорога безопасная?
– Абсолютно, герр полковник.
«Кюбельваген» сильно тряхнуло. Переднее левое колесо попало в колдобину.
– Черт побери эти дороги, извините, герр полковник.
– Ничего.
Дорога заметно ухудшилась, потянулась в лес. Водитель умолк.
Грунов повернулся, позади на удалении в пятнадцать-двадцать метров следовал «Опель». И никакой охраны. Значит, немцы чувствуют себя здесь в безопасности.
Он проговорил на русском:
– Быстрее бы уйти от линии фронта.
Водитель не понял:
– Что, господин полковник?
– Да нет, это я про себя.
Дургин ответил:
– Уйдем, Дмитрий Алексеевич, самое сложное позади.