Ледяной круг (Львиный Зев)
Шрифт:
— Ты только посмотри на нее, — шепнул графу Герберту Лисскому коротышка Свен Эриксон, бывший хранитель бывшей государственной печати. — Что она о себе возомнила?
— Видел бы ты фаррадку на церемонии, — вторил ему стоявший с правой стороны от рыцаря Магнус. Канцлер выглядел осунувшимся и постаревшим. — Она держалась так, словно коронуют ее.
— Не знаю, что и сказать, — мрачно отозвался граф. — Но только Арвен этого не хотел, — воин запнулся. — Как бы там ни было, а Бран, единственный законный наследник, который сейчас есть… — Герберт не договорил, заметив, что толпа
Он тяжело двинулся вперед, опираясь на увесистую дубовую палку. Граф всего месяц назад вернулся из долины Теплой, с напрочь развороченным бедром. Изматывающая лихорадка и костяное крошево в ране не позволяли надеяться, что он когда-нибудь встанет, поэтому ни вёльфюнги, ни беотийцы во время увлекательного разгрома столицы не вспомнили о нем.
— Зиновия, — сухо сказал Герберт, подходя к креслу и кладя по привычке руку на подлокотник. — Если твой сын наследует Арвену, то тебе неплохо было бы в честь праздничка разузнать что-нибудь о судьбе Палантида, графа де Фуа.
Фаррадка медленно повернулась к говорившему, и рука рыцаря сама собой сползла с кресла.
— А, Герберт, — ласково сказала она. — Я и не знала, что ты еще жив.
Граф побледнел.
— Мне казалось, что все друзья моего мужа последовали за ним, — продолжала Зейнаб. — Но верность мертвому государю — странная вещь… — Кривая усмешка исказила прекрасные губы новой хозяйки Лотеаны. — Во всяком случае, у меня нет причин искать брата принцессы Орнейской, желавшей лишить моего сына короны. Кстати, она тоже пропала. Ты не знаешь, что с ней? — в голосе Зейнаб зазвучало торжество.
— Рановато ты нас всех хоронишь, — Герберт отступил на шаг. — Если мы сейчас уйдем из этого зала, если армия у Теплой не поддержит Брана, то сегодняшней коронации грош цена! — губы рыцаря затряслись от негодования. — Никто пока не предоставил нам доказательств того, что Арвен мертв!
— Этих доказательств нет и не может быть, — спокойный ясный голос короля Беота прозвучал сверху. Вскинув глаза, рыцарь увидел, что Хаген почти силой удерживает изящную руку Зейнаб, занесенную для пощечины. — Мы питаем искреннюю надежду на то, что наш августейший брат, король Арелата Арвен еще жив, — продолжал владыка Плаймара, выпуская побелевшие пальцы фаррадки. Он стоял справа от ее кресла, картинно опершись на спинку и милостиво улыбаясь старому соратнику своего врага.
Именно Хаген, а не бывшая наложница арелатского монарха, становился с сегодняшнего дня верховным правителем страны впредь до совершеннолетия маленького короля.
— Коронация принца Брана — лишь подтверждение наших добрых намерений по отношению к Арелату, — продолжал беотиец. — Вы должны были заметить, что на голову мальчика возложили малую королевскую корону. Это ли не доказательство нашей надежды, что король Арвен не погиб?
— А я-то грешным делом подумал, что большую корону ты оставил для себя, — дерзко ответил Герберт. Его потемневшие от ненависти глаза встретились с холодными зелеными глазами беотийца. На мгновение рыцарю показалось, что владыка Плаймара готов выдернуть из ножен свой меч, но Хаген сдержался.
— Я попытаюсь узнать что-нибудь о судьбе
Герберт кивнул.
Ему было непонятно, почему заклятый враг Арелата пытался помочь сыну Арвена и заручиться поддержкой армии старого государя. Но странное дело: он ни на минуту не усомнился в правдивости слов Хагена.
Герберт отошел от Зейнаб с Браном на руках, все еще чувствуя на себе беспокойный усталый взгляд беотийского короля.
Хаген с любезной улыбкой наклонился к новой хозяйке Лотеаны.
— Что ж ты делаешь, стерва? — шепотом произнес он ей в самое ухо. — Если б не я, лежать бы вам уже обоим мертвыми, а ты смешиваешь мне карты, дрянь!
Фаррадка вскинула на него свои прекрасные, темные, как ночные озера, глаза.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, дорогой союзник, — пролепетала она.
— Сейчас поймешь, — в голосе беотийского короля послышалась угроза. — Ты думаешь, я короновал твоего щенка ради того, чтобы ты могла корчить из себя королеву и глумиться над людьми, которые мне нужны? — Хаген осекся, поняв, что говорит чуть громче, чем следовало. «Дура, честолюбивая, алчная дура», — мелькнуло у него в голове. Весь этот спектакль с коронацией малого ребенка был затеян им только для того, чтоб привлечь к себе бывших сторонников Арвена и заранее определить позицию армии в еще не разгоревшемся споре за арелатский престол.
До тайного путешествия в Гандвик король просто досадовал на Аль-Хазрада за навязанную военную авантюру. Теперь, после всего, что он увидел на побережье, союз с Арелатом представлялся беотийскому государю единственной возможностью выжить. С памятной ночи в дубовой роще ужас затопил душу короля, ибо он знал, что противостоит не людям, что за тонкой накипью внешне человеческого в древней расе обитателей холмов скрыто нечто чуждое всем детям солнечной крови. Чуждое настолько, что перед ним бледнели распри, свежие, как дымящаяся после удара рана. Хаген каким-то внутренним чутьем ощущал, что фейры — всего лишь передовой отряд, за которым грядет то, что их породило…
Догадки короля были смутны и бесформенны. Он с трудом удерживал себя от желания послать гонцов ко всем соседним государям, понимая, как на него посмотрят, расскажи он и десятую долю того, что знал. Но Арвен был другим, и Бог весть почему беотиец сейчас искал именно его. А эта глупая, честолюбивая баба мешала усилиям короля! Хаген с ненавистью скользнул взглядом по лицу Зейнаб.
Она тоже смотрела на него. В глазах новой хозяйки Лотеаны беотийский государь был трижды дурак. Во-первых, потому что оставил их с Браном в живых. Во-вторых, потому что короновал сына своего врага. И в-третьих, потому что обнаружил перед ней, Зейнаб, свои планы. Она-то крепко держалась за свои права и никогда не выпускала из рук то, что получила однажды. Арвен хотел лишить ее власти. И что же? Где теперь Арвен?